Поговорим об этом позже (ЛП)

— А, да, точно… — кивнул Оливер. — Твой отец сказал, что ты из-за него утром плакала, а Эмиль… — он усмехнулся. — Ох уж этот Эмиль! Знаешь, он ведь порой такой уморительный. От него ничего такого не ожидаешь, а порой он как что отмочит. В общем, он сказал твоему отцу, чтобы тот спасался бегством, потому что заставить тебя плакать — это даже хуже, чем обидеть ребёнка. Думаю, Гейб так и не понял, что он не шутил.

— Как мило, — улыбнулась Хлоя и покачала головой. Оливер потянулся ногами и довольно вздохнул, наслаждаясь движениями рук Хлои, продолжавшей колдовать над его лодыжкой.

Он неспеша потягивал вино и прикрыл глаза, когда Хлоя взялась за его вторую ногу.

— Ты действительно плакала? — через какое-то время спросил он.

Хлоя замерла, а затем кивнула.

— Папа захотел сходить на могилу Джимми, — проглотив комок в горле, сказала ему она. — Он попросил прощения, что его не было рядом тогда. А ещё он считает, что единственная причина, по которой я сошлась с Джимми, — сморщив нос, продолжила она, — это то, что я сама из неполной семьи, и это сильно на меня повлияло. Он попросил прощения за это тоже.

Оливер нахмурился.

— Хлоя, я уверен, он так не сказал…

— Нет, но имел в виду именно это, — пробормотала она. — Он разводится с мамой, — добавила она после паузы.

— Что? — от неожиданности Оливер сел прямо. — Ничего себе! Как? Это что-то новенькое, и очень важное, разве нет?

Она прекратила разминать его ногу и странно на него посмотрела.

— Я понятия не имела, что они всё ещё женаты.

— Вот как? — он снова нахмурился. — Хм, это немного странно, — Оливер был уверен, что знал об этом, или как минимум предполагал, когда разговаривал с Гейбом несколько лет назад, организуя содержание матери Хлои.

На какое-то время она замолкла, поджав губы, и задумалась о чём-то своём. Оливер пошевелил пальцами на ноге, чтобы привлечь её внимание.

— Поговори со мной, — попросил он.

Поначалу ему показалось, что она вовсе не собирается ему отвечать, но когда Хлоя закончила массировать его ступню, то взяла свой бокал, щедро отхлебнула из него и облокотилась на его колени.

— Ты тоже думаешь, что причина всего именно в этом? — она неопределённо взмахнула рукой.

Оливер мог лишь догадываться, что означает «всё» и «это», но был почти уверен, что речь идёт об их отношениях. Хорошо, что Хлоя не имела привычки говорить завуалировано о сексе; тогда бы он вообще ничего не понял.

Красная жидкость в бокале Хлои крутанулась по дну.

— Кажется, он сказал, что считал, что не разводился с мамой ради меня, но затем понял, что и ради себя тоже. Проще оставаться женатым, чтобы удобней было избегать любой возможности снова обжечься и причинить себе боль.

Ах, вот она про что. Оливер кивнул в ответ и легонько коснулся её ногой:

— И что ты думаешь на этот счёт?

Она скорчила рожицу.

— Думаю, это лицемерно с моей стороны, но мне хотелось огреть его сумкой и сказать ему, что пора уже повзрослеть, — призналась Хлоя.

Оливер приподнялся ещё немного, чтобы дотянуться до её волос и запустить в них пальцы.

— Почему бы тебе не присоединиться ко мне на кровати? — предложил он.

Она одарила его пронизывающим взглядом.

— Спасибо, но я вроде как наслаждаюсь видом отсюда, — возразила она. — У тебя потрясающе очерченные косточки на бедрах, а твой пресс… — она отдала ему подержать свой бокал, а сама развела его колени и придвинулась ближе.

На Оливере были надеты пижамные штаны, резинка которых была опущена почти неприлично низко. Хлоя провела указательным пальцем по ложбинке около выступающей косточки, задев щекой внутреннюю поверхность бедра. Обе его руки были заняты бокалами вина, так что Оливеру не оставалось ничего другого, кроме как жарко смотреть, как Хлоя исследует его кожу кончиками пальцев. Она вновь взяла в руки вино и сделала глоток, пока Оливер потянулся к прикроватному столику, чтобы оставить на нём свой бокал.

Когда же он хотел забрать бокал у неё, Хлоя увернулась, отведя руку за спину, а затем уткнулись лицом в его живот, вдыхая такой тёплый и чистый запах Оливера. Языком она ласкала его кожу, а затем проводила губами, собирая с неё влагу. Она немного повернула голову, задев все ещё влажными, слегка прохладными волосами его живот, и Оливер предпринял более настойчивую попытку избавить её от вина.

В ответ она прикусила его кожу зубами, тут же зализывая укус языком, а затем подняла голову, поднесла бокал к губам и допила вино до последней капли, прежде чем вернула ему пустой бокал.

Теперь, когда обе её руки оказались свободными, она могла беспрепятственно провести ими вверх по его груди и обратно, задевая резинку пижамных штанов. Оливер скользнул рукой под неё, а затем приподнял бедра, помогая Хлое избавиться от его одежды.