«Погранец». Зеленые фуражки

Федор сходил со взводом на стрельбище. У бойцов трехлинейки на вооружении. Патроны экономили, Федору на каждого бойца по три патрона дали. Результаты стрельбы повергли его в шок. Ни один не смог выполнить упражнение. Половина не попала в ростовую мишень. Поневоле вспомнилась застава. Стрельбы часто проводили, у солдат навык был, в боевых действиях это выручало. А эти? Без слез смотреть нельзя, новобранцы. Как и каким концом обойму вставить в пазы ствольной коробки не знают. Понял, натаскивать жестко надо. Дашь слабину, не подготовишь, при первом же столкновении взвод большие потери понесет. Рукопашным боем не владеют, маскироваться на местности не могут, топографическую карту читать не умеют. Расстроился. Исправить, научить вполне можно, но сколько времени на обучение понадобится? Ситуация на фронтах сложная, если не сказать – критическая. Немцы уже под Москвой стоят. Народ по этому поводу волновался – удастся ли столицу удержать, все же символ, знаковое место. Но Федор спокоен был. И удержат Москву и контрнаступлением немцев на сто километров отбросят.

Вечером он к комбату пошел. Капитан Жуленко из старослужащих был, кадровый командир, а не призванный из запаса. Федор попросил хотя бы десять дней на подготовку бойцов и патронов на обучение стрельбе.

– Они же курс молодого бойца прошли, – скривился Жуленко.

– В мишень ростовую половина не попала с трех выстрелов. Случись стычка с немцами, полягут все.

– У нас не детский сад, лейтенант.

– Боец должен быть обучен, сыт и одет. Тогда с него спросить по полной можно.

– Убедил. Даю ящик патронов и неделю. Не взыщи, Казанцев. Батальон в любую минуту по тревоге поднять могут.

– Спасибо.

– Желаю удачи!

За неделю Федор вымотал взвод до упада. После подъема пробежка, физзарядка. После завтрака стрельбище. На огневом рубеже только три бойца. Около двух – сержанты, рядом с третьим сам Федор. Выстрел, разбор попадания. В чем ошибка – за спусковой крючок дернул или ветер боковой не учел?

После обеда короткий отдых и рукопашный бой. Бойцы понятия о нем не имели. Большинство новобранцев призваны из деревни, все разборки на танцах на кулаках, незатейливые. Кулаком в глаз или в ухо. Но диверсант – не пьяный сельский парень. Желательно его не убить, а взять живым, допросить, выяснить задание, связи, явочные квартиры. А еще – в какой разведывательно-диверсионной школе обучался, кто преподаватели, кого из курсантов знает, как выглядят и их особые приметы. Особое внимание – ножевому бою. Не столько пырнуть противника ножом, которого у солдат не было, поскольку ножи были положены только разведчикам, а защититься, уклониться от удара, обезоружить врага. Занятия шли с утра до ночи, даже после ужина, до команды отбой. Сон – это святое, на него отцы-командиры не посягали. А с утра снова тренировки. Федор взял в штабе несколько изъятых фальшивых документов, показывал и объяснял, что и как смотреть. Были трудности, потому что периодически документы менялись. Если до тридцатого августа на правой странице красноармейской книжки стояла лишняя точка, то с первого сентября на второй строке снизу точка отсутствовала там, где должна быть. Надо было помнить, в какое время и какой знак действовал.

Учил маскироваться, кто охотничал, осваивали премудрости быстро. А еще – связывать противника подручными средствами, обыскивать. Тоже целая наука. Мало выявить малогабаритное оружие – нож, пистолет, гранату. Но еще документы обнаружить, которые могли зашить в подкладку пальто или шинели, спрятать под стельку сапога, да много найдется потаенных мест. А еще – яды. Немцы осенью стали снабжать забрасываемых на нашу территорию агентов зашитыми в воротничок рубашки или гимнастерки ампулами с ядом. Раскусил агент ампулу и через пару минут уже на том свете. Не допросишь такого, если только апостол Петр, но это уже забота не НКВД.

Уставали и солдаты, и Федор. Интересно им было, узнавали много нового для себя. Другие офицеры, глядя на занятия, посмеивались. Не все, но половина таких была. А вот сержанты и старшины поглядывали издали, осмелившись, подходили ближе. Те, кто понюхал пороху, участвовал в заградотрядах, патрулировании, дозорах. Кто не знал простых приемов, в могилах лежали. Не отвлеченной теории в теплом классе учил, на плацу, на стрельбище.

В последний отпущенный для учебы день Федор после обеда побеседовал с бойцами. Внушал прописные истины о боевом братстве, взаимопомощи. Без этого на фронте никак нельзя. Он и сам выжил благодаря своим погранцам.