Пограничье

   Мы поднялись, уничтожили остатки порванного халата и огородами и темными улочками минут за пятнадцать добрались до домика мамы Эро.

   Как мы устраивали меня на ночлег в кромешной темноте, помню слабо, однако было какое-то стойкое ощущение, что что-то мы сделали не так, но усталость накрыла нас с головой обоих. И где именно нами была допущена ошибка, мы узнали уже утром.

   Или, правильнее будет сказать, в обед, потому что, если верить глазам, в тот момент, когда я проснулась, солнце уже не первый час заливало спальню своими лучами.

   — А я говорю, что ты не можешь настолько наплевательски относиться к традициям! — где-то очень близко, но все-таки достаточно далеко от моей комнаты вещал женский голос, даже близко не похожий на голос мамы Эро.

   — Я же объяснил... — Павлик был раздражен, но при этом почтителен и... испуган?

   В груди шевельнулось новое и незнакомое чувство: с кем это он там болтает?

   — Свои объяснения прибереги для своей матери. Меня волнует другое: ты целовал ее или НЕ целовал на празднике?

   — Ба-а-а-а-а... — простонал мой сообщник, а я мысленно возмутилась: какое дело вообще его родственникам до того, кого он целовал. Не мальчик же уже, вроде как...

   — Не бабкай! — голос металлически хрустнул, но женщина продолжила:

   — В купальне платье, в спальне твоя рубашка. Девочка голая в твоей кровати под твоим одеялом! Как я объясню это своим подругам?

   — Ба! Я спал в комнате близнецов!! — страдальчески взвыл Павлик и в этот момент раздался запыхавшийся и радостный голос его мамы:

   — Я нашла! Тушь, трафарет, ритуальная игла и брачное полотенце... Но жрец слегка ушел в запой, поэтому...

   — Мама!!!! — взревел Эро нечеловеческим голосом, а я поняла, что надо драпать отсюда. Как-то меня напрягли вот эти подло подслушанные разговоры.

   Откинула одеяло, с целью спустить ноги с кровати... и накинула обратно. Как-то мой внешний вид, а главное, отсутствие одежды на моем взволнованном теле свели на нет стремление к побегу.

   — Что на все это скажет достойный отец бедной девушки? — поинтересовалась невидимая мне бабуля Эро.

   С другой стороны, кого я любила в этом Зачарованном лесу? Ну, выскочу я голая из окна, ну, перепугаю полгорода своим волчьим оскалом... Но зато потом ищи ветра в поле. А папе Роду скажу, что все это вранье.

   И я даже окно спальни распахнула, чтобы наткнуться на грустный и всепонимающий янтарный козий взгляд.

   — Мама, встаньте у двери, мне не нравится, как Павликанчик смотрит по сторонам...

   — Зойка, жди здесь, — кивнула я козе и выдвинулась на голоса, спасать своего товарища по несчастьям.

   Немного напрягало полное отсутствие одежды в моей спальне. Моей, попрошу заметить, одежды в моей спальне. И мне плевать, что там бабка говорила о том, что это кровать Павлика. Он мне ее уступил. А вот сундук с вещами, подозреваю, был украден заботливыми эльфийскими родственничками, чтобы жертва в моем лице не сбежала.

   Наивные! Словно отсутствие одежды может меня остановить.

   Тонкое, почти невесомое покрывало цвета небесной лазури с огромным золотым драконом в центре было нереально красивым и почти воздушным. Его просто хотелось трогать! И я, не сдержавшись, прижалась к золотому боку древнего ящера лицом, втянула носом воздух и глаза прикрыла от удовольствия, так хорошо пахло от ткани. Зойка под окном заботливо мэкнула, напоминая мне о том, что не время релаксировать, что надо шевелиться. Ну, я и зашевелилась.

   Пока заворачивалась в покрывало, пока прятала под мягкой тканью свое изуродованное волчьими зубами плечо, все пыталась понять, с чем связано неприятное ощущение, что что-то делаю не так. Но потом скандал за стеной стал стремительно набирать обороты, и я выскочила из спальни.

   В коридоре никого не было, если не считать двух совершенно одинаковых подростков, которые остроухими головами прижались к тяжелой двери с большим медным кольцом в центре.

   Подростки были так увлечены подслушиванием, что не замечали моего присутствия довольно долго. Вместе мы с интересом прослушали арию мамы Эро «Мой старший сын меня не любит, потому что не хочет подарить мне внуков». Ария была хороша и душещипательна, а исполнение точно бы тронуло мое черствое сердце и не раз заставило бы его умыться кровью и слезами, если бы мою персону не рассматривали в качестве потенциального сосуда для производства тех самых вожделенных внуков.

   Выступление бабушки Эро на тему «Ты мой единственный внук» было грозным и коротким. И тут я не выдержала, положила на плечо одного из подростков руку и, наклонившись вперед, прошептала:

   — Почему единственный-то? Вы разве Павлику не братья?

   Мальчишка справа схватился руками за горло, а его зеркальное отражение прижало ладонь к груди и посмотрело на меня обвиняющим взглядом Павлика Эро:

   — Напугала, кошмар! Я чуть не умер…

   Только хмыкнула в ответ, потому что, несмотря на свой испуг, юные шпионы по-прежнему вели себя предельно тихо. И еще нагло. Потому что тот, кто схватился за горло, впустил в свои легкие немного воздуха и свистящим шепотом спросил:

   — А что, правда, что вы с Павликом делали ЭТО в королевской купальне?