Пограничник

Спирт доехал до Феррейроса не весь. А частично уже и тут «испарился». Но около двух третей осталось — в наглую открыто его пить всё же не решались, приличия блюли. Хоть на этом спасибо. А спиртоган этот нефильтрованный, неочищенный — зачем очищать, если не для питья? У лекарки железная логика. Даже самым примитивным технологически способом. Например, моя бабуля, когда начинала гнать, до определённой температуры пары выпускала на воздух, не погружая змеевик в кастрюлю с холодной водой.

— Там, Рома, всякая гадость в бражке, которая кипеть первой начинает. А как градусник вот досюда дойдёт — вот тогда мы змеевик в воду и положим. Тогда пойдёт чистый спирт, без гадости…

То есть всякие сивушные масла кипят раньше, до начала кипения спирта, и таким образом бабуля спирт дополнительно чистила (хотя будем справедливы, этого недостаточно). Анабель же перегоняла сахарную брагу в медной колонне с глиняными колечками, а потому вся сивуха, что испарялась, вместе с остальными парами и конденсировалась. Я этот спиртоган пить не буду, тошнить начинает за несколько метров от открытой тары. А этим чертям хоть бы что, по чуть-чуть, но дуют.

В общем, побурчали «дохтура», но требуемое сделали — зачёт им. А потом, как всё закончил и звездюлей раздал, снова пришёл к ним в медицинскую палатку и помогал врачевать более серьёзные раны, особенно где надо что-то прижечь. Подавляющее большинство ранений сегодня — не смертельные, но неприятные попадания стрел. Из каких только мест мы их ни выкорчёвывали! Заходили какие-то люди, о чём-то отчитывались, но всё проходило мимо. Я снова боролся за жизнь раненых, уже гораздо увереннее, и, иногда, пренебрежительнее это делая, без прежнего пиетета к человеческой жизни. «Не девчонка, потерпишь. А потом мы на твоей свадьбе попляшем. Что, уже женат? Тогда на крестинах».

Фляжка с густым сиропом из «карамели», которой лечил опустошение после применение дара, мгновенно опустела — нагрузка в лекарской была дай боже. Трифон загрузился под завязку, а потому послали одного из бойцов Сигизмунда — притащил из моей палатки ещё пару. Одну выпил, вторую наполовину осилил. Но всё равно, несмотря на сахарозный допинг, к ночи, когда солнце почти село, носом пошла кровь, в глазах, в которых и так стояла красная пелена, помутнело, я зашатался, чуть не рухнул, и парни силой отнесли меня к себе.

И вот он — утренний «шлик». Класс! Лично Ингрид готовила — у неё нежная ручка, мясо чувствует. Вид заспанный — всю ночь сидела с ранеными. А заодно бодрствовала и обходила посты — у нас война как-никак, а она — бодрствующая «дежурная» баронесса. Мы выиграли битву, побив многих горожан, но в двух с половиной милях к востоко-юго-востоку ещё целый город с такими же. И у них даже какое-то количество лошадок осталось, хотя и просто пехота может нас, уставших и разбитых, как грелку порвать. В общем, ночью она блюла, и сейчас, когда остальные военачальники пришли в себя, пойдёт баиньки.

— Что дальше, сеньор граф? — спросила юная баронесса, присев рядом. Судя по глазам, хотела издать стон усталости, но в последний момент передумала — крепится, держится. А ещё в её глазах при взгляде на меня не было озорства, не было… Искорки. И я понял, что наши отношения закончены. Как-то сами, мы не сговаривались — и ей больше не хочется продолжать, и мне. Причём ей не потому, что поимела всё, что было можно и всё, лимит. Она не из таких. В каком-то смысле да, спала со мной, чтобы помог устроиться в жизни, но также поступили и три её напарницы по несчатью. Однако став баронессой, ей ничего от меня не было нужно. Она не играла, была той, кто есть. Искренне хотела стать Арандой, владетельницей, основательницей нового рода со старой фамилией, понимала, что это потолок, но была со мной потому, что ей интересен я сам, как я, а не как граф и сеньор. Даже мужа поехала искать, открыто оповестив об этом меня, своего действующего любовника. И заметьте, баронессой её я сам сделал, она не просила!

А теперь, вот, интерес угас. И новых ништяков не хочется, а если и хотелось — сеньорита не из тех, кто ради них будет пересиливать себя и вести себя как Эстер.

— Дальше — собираем и считаем трофеи, — ответил я на её вопрос. — Делим. Затем предлагаем бургу новый вариант мирного договора. Соглашается — подписываем. Нет — уходим отсюда. И возвращаемся осенью, а то и ближе к зиме, с легионом и метательными машинами.

— Хочешь всё же штурмовать город? — грустно усмехнулась она.

Я покачал головой.

— Феррейрос нам не по зубам. Более того, он не по зубам даже тому, кто имеет чудо-оружие. Я говорил это. Нет, только длительная осада, голодомор, пока сами лапки кверху не поднимут. Легион здесь будет тренироваться — какая нахрен разница, под Пуэбло им с палками маршировать, или под Феррейросом? Но легион — это рабсила. Создаём контрвалационную линию — чтоб ни одна падла из города не выскочила. Вокруг — циркумвалационную, чтобы королевская гвардия и другие недруги нас отсюда не выбили.

— А они придут? — тревога в глазах.