Пограничные были

Для капитана Кучерова еще задолго до его приезда на заставу была оборудована маленькая землянка, площадью не больше десятка квадратных метров, — даже многоопытным пограничникам не могло прийти в голову такое, что замполит прикатит на заставу с семейством. За войну отвыкли видеть рядом с собой, у своего брата воина какие-то там семьи.

Давно замечено, что фронтовой народ вообще и особенно пограничники общий язык находят быстро: порасспросят друг дружку, где встретил войну, где и как пробивался из смертного окружения, и с кем пробивался. Из уцелевших или погибших общий знакомый обязательно найдется: все-таки пограничное войско не столь уж многочисленно, как, скажем, пехота-матушка... Поговорят впервые встретившиеся пограничники таким образом минут пятнадцать — двадцать, и уже на «ты» перешли, и вроде бы знают друг друга сто лет.

У прибывшего на заставу капитана Кучерова и почти у всех здешних фронтовиков, конечно же, нашлись общие знакомые, а старшина Смирнов еще и до войны знал Кучерова — служили на смежных заставах: Кучеров был замполитрука, а Смирнов первым номером ручного пулемета. Служили именно здесь вот, на этом участке, и в один день и час —30 июня 1941 года, ранним утром, — вступили в бой с горными фашистскими егерями.

Капитан Кучеров сразу же стал своим человеком в подразделении, сразу же во всем сошелся с начальником заставы. Мало того, вспыльчивый капитан Клюкин как бы подравнялся с ним характером, стал спокойнее, уравновешеннее, солидность появилась — Кучеров все-таки был постарше его на три года, да и фронтовой опыт имел побогаче: первое боевое крещение получил на границе, а потом все время воевал в разведке, перед направлением сюда, на заставу, командовал разведротой гвардейской дивизии, хотя и образование имел некомандное — в первые месяцы войны закончил ускоренный курс военно-политического училища.

Молодая жена его, Екатерина Григорьевна — за исключением Никиты Васильева, все ее звали Катюшей, — замужней, да еще и матерью, никак не выглядела. Несмотря на свои 23 года, она казалась не старше девятнадцатилетней. И уж никому не думалось, что за ее плечами тоже немалый фронтовой опыт.

Перед войной она была студенткой Ленинградского института журналистики. Как только началась Великая Отечественная, почти все студенты-парни ушли добровольцами в действующую армию. Призвали и тех немногих девушек, которые хорошо владели немецким языком. Катюша не владела. И все-таки вместе с другими студентами целую неделю штурмовала Василеостровский райвоенкомат.

Многодневная осада райвоенкомата, упорная и сопровождаемая крепкими и нелестными высказываниями в адрес некоторых закоренелых бюрократов и формалистов, закончилась частичным успехом: кое-кого все-таки призвали в действующую армию, в том числе и Катюшу Шевцову. В запасном полку на проспекте Карла Маркса она узнала устройство винтовки образца 1891/1930 годов, гранат РГД‑33 и Ф‑1, азы проводной связи, научилась приветствовать под козырек старших начальников, кое-как ходить в строю, наступая на пятки впереди идущей. Впрочем, идущая сзади поступала с Катюшиными пятками в точности так же.

Их помкомвзвода, старый армейский служака, шумел на девушек и нервничал, грозился пересажать всех на гауптвахту. А те недоумевали: чего это так кипятится дядечка старший сержант? Не ахти как, но стрелять они научились, работать на коммутаторе — тоже, а шагистика им на фронте под вражескими пулями вовсе ни к чему...

Запасной полк — он и есть запасной, временное пристанище военного человека в военное время, — тоска зеленая для бывалого фронтовика, угодившего сюда после госпиталя, и суровая мачеха для новичка, человека почти гражданского, привыкшего если уж подчиняться, так своим желаниям и прихотям, а изредка воле родителей и школьных учителей... Фронтовикам вырываться отсюда удавалось легко и просто, потому что их быстренько забирали полномочные гонцы из действующих дивизий. А новичкам приходилось ждать, когда выйдет на переформировку в тыл какая-нибудь часть, поредевшая в боях. Изредка забирали некоторых девушек в тыловые канцелярии. И тут происходили настоящие баталии, потому что никто из них не хотел идти в тыловые заведения.

Но всему бывает конец.

Поздней осенью 1941 года красноармейца Екатерину Шевцову направили в дивизию, которая после тяжелых боев под Пулковскими высотами вышла в район Всеволожской на отдых и пополнение. В этой боевой дивизии, ставшей потом гвардейской, и служил ее будущий муж, тогда — политрук роты разведчиков. Во Всеволожской она только слышала о нем: о бесстрашном политруке ходили легенды, и дивизионная газета чуть ли не через номер писала о нем.