Пограничные характеры

— Брось, — сказал хмурый Бирюлин. — Брат за брата не отвечает, а они тебе кто? Все мы ошиблись. Надо быстро уходить отсюда. Наверно, эти сволочи подались в ближнюю деревню, где стоит батальон лыжников.

И, действительно, как потом рассказали жители деревни, те двое прибежали прямо к карателям.

— Мы бросили гранату, и они все погибли!

В середине дня лыжники оцепили партизанскую стоянку, но никого не нашли. В ярости сожгли в землянках брошенный скарб и небольшой запас хлеба. А трупы выкопали и повезли с собой: будто они убили партизан в бою.

Партизаны продолжали блуждать по лесам.

— Вот что, Костя, — сказал командир на ближайшем ночлеге. — Мы мужики местные, у нас в каждой деревне браты и сваты, нам легче маскироваться. А ты нездешний, говоришь по-городскому, одёжки теплой на тебе одна вот эта курточка. Я не гоню, правильно пойми, однако, больше пользы ты принесешь в Витебске. Вернись туда и обоснуйся. А связь будем держать.

Костя вздохнул, хотя и отозвался по-военному:

— Есть!

Ему было жаль расставаться с людьми, с которыми пережил столько испытаний. Страшил его и чужой, враждебный теперь Витебск. Хотя Бирюлин присутствовал на совещании в обкоме партии, когда утверждались подпольные явки, но он сам опасался, что в том жестоком терроре, который обрушился на город, явки могли не уцелеть. Тогда Косте пришлось бы действовать на свой страх и риск. Его постарались подготовить именно к этому.

Мы уже знаем, что в городе появилась подпольная группа, в которую входил Морудов. Разрозненные, никак не объединенные пока между собою, одиночки и горстки, словно постепенно приходя в сознание после первого ошеломляющего удара, понемногу начинали действовать. Навыки конспирации, которым никто не учил советских людей, обретались сами собой в трупном воздухе казней, который витал над плененным городом.

В Витебске едва осталась пятая часть жителей, и все-таки прежние знакомцы находили друг друга, довоенное приятельство становилось боевым братством…

Саша Белохвостиков и Коля Бобров вместе учились в Минском институте народного хозяйства, потом работали в витебском облплане. В армию их не взяли: Саша с детства сильно хромал на правую ногу, а Николай получил «белый билет» из-за слабых легких. И все-таки оба были молоды, полны надежд и желания сражаться.

Белохвостиков обладал зорким и дальновидным взглядом на вещи. Прежде чем оккупационные власти обратили внимание на то, что по берегам Двины скопилось множество прекрасного сплавного строительного леса, он уже обдумал, как увести из-под носа фашистов это богатство. Расчет психологически точный: и немцы, и деятели управы предпочитали считать, что все «советское» в людях может быть лишь наносным, поверхностным, тогда как стремление к наживе, обособленное частнособственническое мышление — извечны. Патенты на мелкие предпринимательские конторы управа раздавала охотно. Так в «Новом пути» появилось объявление об открытии еще одной: по распродаже лесоматериалов. Вскоре были напечатаны талоны — кубометр дров стоил 32 рубля. Бобров нашел сторожей, кассиров и смотрел сквозь пальцы, когда лес уплыл «налево»; сами сторожа разбазаривали его.

— Ну и очень хорошо, — твердил Белохвостиков. — Главное скорее, скорее все реализовать. Нечто новое в экономике, Колька: чем хуже, тем лучше!

Лес был распродан в короткое время. Хотя потом контору, спохватившись, прикрыли, Бобров приобрел репутацию удачливого коммерсанта. Следующая его инициатива была поначалу тоже принята благосклонно. Вот в чем она состояла (как и первую, план разработал Белохвостиков): в витебский лагерь военнопленных попало много витебчан, которые либо недалеко отошли со своими частями, либо вернулись после блужданий при отступлении, или вообще находились в городе. А биржа труда испытывала острый недостаток в рабочих руках; именно поэтому первые месяцы местных жителей иногда выпускали из лагеря под поручительство двух лиц. Когда появилась легальная юридическая консультация, которая заверяла подобные ручательства, количество «родственников» стало расти в геометрической прогрессии. Но рабочей силы все-таки не прибавлялось! Спасшиеся люди уходили к партизанам.

Патент на консультацию Бобров получил из рук старого Брандта, руководившего юридическим отделом управы. Тот милостиво сказал, что «новый порядок» нуждается в энергичных и инициативных людях. С кадрами в управе было туго. Брандт снизошел даже до того, что остановил однажды на улице Белохвостикова, пригласив его работать. Во время их разговора немного поодаль, смущенно потупившись, стоял единственный короткий знакомый Брандта, музыкант Иван Францевич.

— У вас специальное экономическое образование, — говорил между тем Брандт. — А у меня под началом одни брандахлысты! Не с кем работать.

Как всегда, он не стеснялся в выражениях.

Саша лихорадочно размышлял, как ему быть? Связывать себя с управой ему не хотелось. Достаточно, что из группы там сидела на скромной должности делопроизводителя Лида Синкевич, доставшая список всех адресов управских деятелей. Вдруг его осенило.