Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.

Роль городов в русско-литовских войнах рубежа XV–XVI вв. до сих пор не стала предметом специального изучения. В историографии города фигурируют обычно в качестве безгласного объекта присоединения к Московскому государству. Лишь позиция жителей Смоленска в начале XVI в. привлекла к себе внимание исследователей. М. К. Любавский, основываясь на летописном известии о раскрытии в Смоленске вскоре после его присоединения к России пролитовского заговора, утверждавшем, будто заговорщиков выдали сами местные бояре и черные люди, высказал мнение о «содействии смолян утверждению у них московского господства» [836]. Хотя эта версия не была подкреплена серьезным источниковедческим анализом, она получила впоследствии развитие в советской историографии, в работах В. П. Мальцева и А. Б. Кузнецова. При этом в смоленских событиях была усмотрена социальная подоплека: под пером В. П. Мальцева возникла схема, в которой «низам» (мелким боярам, мещанам и черным людям) была отведена роль союзников Москвы, а «верхам» (смоленской знати и «крупным купцам») — роль приверженцев литовских порядков; социальные противоречия в городе, по мнению исследователя, очень помогли Василию III в овладении Смоленском [837].

С этим выводом согласился А. Б. Кузнецов, увидевший дополнительный аргумент в пользу такой трактовки событий 1514 г. в упоминании летописи об участии в переговорах об условиях капитуляции многих мещан и черных людей: жители Смоленска были, по словам историка, «сторонниками воссоединения этого города с Русским государством» [838]. Версию В. П. Мальцева и А. Б. Кузнецова принял без возражений А. А. Зимин [839].

Указанная концепция до сих пор не пересмотрена, хотя, на мой взгляд, имеются серьезные сомнения в ее обоснованности. Она уязвима прежде всего в источниковедческом отношении: столь ответственные выводы делаются на основе одного-двух известий, а остальные источники, не укладывающиеся в данную схему, просто игнорируются. А главное — при оценке внешнеполитических симпатий смольнян совершенно не учитывается статус их города в Великом княжестве Литовском, не анализируются права и привилегии, полученные горожанами, и априорно считается, что они были недовольны своим положением. Между тем материал, приведенный в предыдущей главе, свидетельствует об обратном: жители городов Литовской Руси, в том числе Смоленска, дорожили своими правами и в рамках политической и правовой системы Великого княжества добивались их подтверждения и расширения. Используя сделанные выше наблюдения и привлекая весь комплекс имеющихся в нашем распоряжении источников, проливающих свет на судьбы этих городов в период войн конца XV — начала XVI в., мы попытаемся воссоздать объективную картину поведения горожан, оказавшихся в зоне противоборства двух соседних держав.