Погребенные

Кое-где виднелись полусгнившие веревки и флажки – это швейцарские полицейские оцепили территорию на время следствия. На след Джиллиана и остальных они так и не напали. За три года полиция не добилась никакого результата, и дело списали в архив. Показания свидетельниц путались, мотив оставался неясным. Почему интернат перед взрывом не разграбили? Почему ни одна из девочек не пострадала? Следователи ничего не понимали.

Остановившись на верхней ступеньке, дети уставились через дверь на горы обломков.

– Все началось здесь, – хрипло прошептал Джиан.

– Да, здесь, – согласилась Тесс.

Стоя позади детей, Джиллиан едва сдерживал нетерпение. Он не знал, как себя вести. Надо ли задавать вопросы? Или дети сами расскажут, что знают о событиях, которые произошли сотни лет назад?

– Старик был тут, – продолжал Джиан. – Моргант.

– И мой отец, – добавила Тесс.

– С моим дедом. Здесь они учились у Морганта.

– Расскажите, – попросил Джиллиан. – Расскажите, что с ними было. Вы же все помните, правда?

Дети закивали, даже не посмотрев на него. Как зачарованные, они не могли отвести взгляд от развалин.

– Как будто все это было с нами, – подтвердил Джиан.

– Да, как будто мы сами все видели, – пискнула Тесс.

– Видели что? – попытался уточнить Джиллиан. – Что именно тут произошло?

Дети резко обернулись.

Глава 6

Одно из самых ранних воспоминаний Нестора.

Он карабкается на четвереньках по горному склону: по комьям земли и примятой траве. Размокшая от дождя земля скользит под ногами, ливень хлещет в лицо, но мальчик не сдается. Позади слышны голоса: те, кто за ним, сильно отстали. Он первый. Самый быстрый.

Вдруг что-то скрипнуло: вверху, у основания высокой серой стены, распахнулась деревянная заслонка. Раздался крик, и вниз по крутому склону что-то посыпалось. На Нестора со скоростью разъяренного быка мчалась лавина гнилых кочанов капусты, обглоданных костей, кусков тухлого мяса и даже рыбьих костей – в конце недели монахам всегда подавали рыбу. Лавина мусора обрушилась на Нестора и понеслась дальше. Монахи вывалили беднякам три бочки объедков. Нестор успел первым. Он младше и слабее других, зато самый быстрый.

Лавина мчалась дальше, увлекая Нестора вниз, к подножию горы – туда, куда обычно падали объедки и где уже ждали другие дети. Те даже не стали смеяться над Нестором, а разом набросились на еду: каждый хватал столько, сколько мог унести. Они дрались, кричали, рвали друг другу волосы. У кого-то брызнула кровь. Нестора ударили по лицу рыбьим скелетом. Острые кости оцарапали кожу. Урвать так ничего и не удалось – ни кусочка. А ведь ему влетит от отца, если он не принесет домой хотя бы кочан гнилой капусты. Хоть один.

Но другие дети были сильнее. Вскоре все набрали себе тухлого мяса, костей и гнилых овощей. Некоторые уже бежали к деревне, чтобы поскорее спрятать свои сокровища. Родители работают в поле, а собирать подаяние монахов – работа детей. Монахи – хорошие, всегда дадут что-нибудь нищим.

Нестор лежал в грязи, пытался подняться, но кругом толпились другие дети, толкались, пинали друг друга. Лучшие куски тут же расхватали. Кто-то урвал бычью ногу – мяса на ней хватит всей семье на несколько дней. Двое преследовали какого-то везунчика, надеясь отнять его добычу. Все трое упали в грязь, визжали и катались по земле. Глядя на это, Нестор думал: «Хорошо монахам. Им не приходится драться за еду, они только молятся. И все, что им нужно, дает Бог. Бог и еще крестьяне, которые работают в поле».

Но вот Нестор нащупал какой-то кусок, перемазанный грязью. Наверное, недоеденная рыба – гладкая, скользкая и жутко вонючая. Мальчик с гордостью прижал к груди свою находку. Вдруг кто-то схватил его за волосы. Он не глядя ударил обидчика в лицо и только потом увидел, что это девочка Мара, чьи родители жили через два дома от него. Удар сбил ее с ног, она упала в грязь. Какой-то мальчик, поскользнувшись, нечаянно наступил Маре на живот. Она закричала. Нестор бросил рыбу и поспешил к ней на помощь. Но девочка оттолкнула его так, что он шлепнулся на землю, а сама подползла к рыбе, схватила ее и убежала.

Грязь засасывала Нестора, как трясина. Он не мог думать ни о еде, ни о том, что дома ждут побои. В голове пульсировала лишь одна мысль: он ударил Мару!

Все возвращались в деревню с тем, что успели урвать. Те трое, что дрались за бычью ногу, ползали на коленях, шаря руками в грязной жиже. Тяжелая кость утонула и не досталась никому. Двое мальчишек плакали от страха перед побоями, ожидавшими их дома.

Нестор тоже плакал. Он лежал один у подножия горы под стенами монастыря. Рядом валялось несколько капустных листьев. Все. Больше ничего не осталось. А ведь он был первым. Самым быстрым.

Но он ударил Мару.

Нестор молится.

Лежа на животе и раскинув руки и ноги, он целует холодный каменный пол церкви. Ему шестнадцать: одному монаху удалось выяснить дату его рождения. И вот уже три года Нестор служит в монастыре. Он любит Бога, и Бог любит его. Нестор счастлив. Голодать ему больше не приходится, разве что в пост. Но он с радостью терпит лишения во имя Господа.