Погребенные

Он сделал еще пару шагов, светя себе под ноги. Внезапно серо-голубой блеск влажного сланца сменился густой чернотой. Снизу потянуло противной затхлостью стоячей воды, как будто он стоял на берегу мертвой, отравленной реки. И тут Дэвид понял, что стоит на краю пропасти!

Он поспешно отодвинулся на несколько шагов, нагнулся за обломком сланца и бросил его во тьму. Тишина. Раз… два… три… — лишь на счете "шесть" глухой всплеск медленно всплыл, подхваченный эхом, и растаял в пустоте. А слева снова прошуршала осыпь, больше прежней.

Наспех сделанный в уме подсчет ошеломил. Камень величиной примерно с теннисный мячик падал со скоростью десять футов в секунду. Высота шестиэтажного дома! Боже милостивый, а еще вода внизу! Живот свело. Дэвид хорошо плавал, в школе он был первым на пятидесятиметровке, но при мысли о том, что ждало его внизу, внутренности стало выворачивать. Кромешный мрак, угольно-черная ледяная вода, он медленно погружается в бездонную глубину, теряя надежду когда-нибудь вынырнуть. Потом всплывает, жадно заглатывая холодный воздух, стоя удерживается в воде и плывет в сторону. И натыкается на гладкую отвесную стену: не зацепиться ни рукой, ни ногой. Будет плавать по кругу, отчаянно царапая мокрый, скользкий камень, срывая ногти, чувствуя, как немеет тело от холода… вот уже первая судорога простреливает болью. И поймет неизбежное: он останется здесь навсегда. Долгие месяцы труп будет болтаться в этом озере, подобном мифическому Стиксу, и медленно гнить. Скелет останется как прекрасный образчик жителя двадцатого века, когда его найдут через тысячи лет.

Теперь Дэвиду сделалось по-настоящему страшно, он решил возвращаться — пройти обратно до главного туннеля, присоединиться к экскурсии и выбраться на белый свет. Он прикинул, что пробыл здесь не больше часа.

Фонарик уже горел не ярче, чем те свечи, с которыми работали шахтеры в старину. Дэвид светил себе под ноги, а поднятой рукой страховался от внезапного удара о потолок. Век будет помнить адскую пропасть, куда запросто мог загреметь! Но здесь уже нет провалов, все остались позади. Держась прямо по курсу, он выйдет в нужное место.

Мелькнула тревожная мысль. Он до сих пор не дошел до развилки, хотя она должна быть где-то поблизости. Или миновал ее, не заметив второго коридора, и теперь шел по большому рукаву? Тогда это не страшно.

Он опустился на четвереньки, вспомнив о резком снижении кровли в полусотне шагов от загороженного входа. Но кровля оставалась вверху — выше, чем мог достать слабеющий луч фонарика, стены были далеко, выработка казалось, становится все просторней. И всюду мерно падали капли, пугая и дразня.

И наступил безумный миг, когда сбылись худшие страхи. Спасительный свет стал уже таким слабым, что приходилось пробираться ползком, держа фонарик на фут от неровного пола. В нескольких дюймах от Дэвида серо-голубой цвет сменился чернотой. Он чуть не полетел вниз головой с обрыва!

Сдавленный вздох вырвался из пересохшего горла, от испуга Дэвид не смог даже выругаться. Скорчившись, он пополз обратно; первой мыслью было, что он каким-то образом снова очутился в большой пещере — может быть, свернул не в тот коридор и сделал круг. Нет, не может быть: сейчас он вообще не в пещере — этот проход сразу обрывался в ужасную пропасть.

Он нащупал увесистый камень, швырнул в темноту и, напрягая помутившийся рассудок, стал считать: пять, шесть… десять… пятнадцать… двадцать. Слабый, почти неразличимый всплеск — слишком далекий, чтобы вызвать эхо. Небоскреб в сорок этажей! Этот провал доходил до следующего уровня шахты, а то и глубже.

Дэвид Уомбурн прижался к полу; каждая жилка в нем трепетала, словно бабочка за стеклом в ловушке теплицы. Отчаяние подавляло волю к борьбе. Фонарик едва светился, батарейки могло хватить от силы минут на десять. Подросток тихо заплакал; всхлипывания, казалось, разрастались в череду стенаний, опускались в дьявольский пролом и оттуда всплывали эхом. Шепот, стоны и такой холод кругом — с каждой секундой все холодней.

Голоса. Издеваются над ним. Вот мать. Куда бы он ни пошел, в самом отчаянном положении ему никуда не деться от ее плаксивых причитаний. На этот раз она повторяла слова отца: "Неужели ты хочешь ползать под землей! Там можно заблудиться, ты упадешь и сломаешь ногу".

Он отодвинулся от пропасти и выключил фонарик: все равно батарейка вот-вот сядет, надо сохранить то, что осталось. Придется ползти назад, другого пути нет.

Тьма кромешная. Непрерывная капель, она будет длиться тысячелетия. Всхлипы, несмолкающее эхо.

Теперь он услышал Элейн: "Думаешь, мне нужен малолетка вроде тебя, Дэви? Впрочем, ты свое дело сделал — дал мне то, что надо, когда мне хотелось. Теперь Джеф опять со мной. Вот будет забавно, если я от него забеременею, а? Тогда ему придется жениться. Может, я его специально заловлю. Могла бы тебя заловить, если б захотела. Но что толку?"