Погребенные

Неожиданно Андреа оторвалась от него и встала; подняв руку, она двинулась вперед. Она спешила, но ступала твердо, лицо застыло, как у лунатика, без тени страха. Рэнкин хотел схватить ее и оттащить назад, чтобы они по крайней мере были рядом, когда ужасная судьба постигнет их, но не смог пошевелиться. Он закричал, но крик остался бессловесным.

В правой руке она сжимала бутылку с остатками святой воды. Остановившись в нескольких шагах от Джетро, Андреа заговорила изменившимся до неузнаваемости голосом — спокойно и уверенно, как школьница декламирует стишок, выученный накануне вечером.

— Я изгоняю тебя, о нечистый дух. Пусть все зло покинет это место и никогда больше не потревожит его! Я приказываю силам тьмы возвратиться туда, откуда они пришли. Очистись!

Под ее напором Джетро заметно растерялся, но продолжал с вызовом смотреть вверх. Шнур трещал все громче, огонек приближался к цели.

Рука Андреа описала плавную размашистую дугу. Бросок — и бутылка полетела прямо в лицо приспешнику зла. Удар был так силен, что она разбилась.

Джетро завопил громко и протяжно, голубое пламя охватило его голову, он пытался потушить огонь ладонями. Вой замер, узловатые руки бессильно опустились. Опаленное лицо больше не напоминало Ральфа Риса. Оно мгновенно постарело, кожа иссохла и увяла, над губой показалась щетина. Джетро был Ральфом Рисом, а теперь снова стал собой, но продолжал дряхлеть: это зло было более древним, чем он сам!

Но вот оно покинуло его оболочку, и на лице проступило раскаяние. И ужас! Он невнятно забормотал, подавая какие-то знаки. Смысл их был ясен. Бегите, пока не поздно! Дело сделано. Шнур подожжен, камни сейчас обрушатся и завалят могилу!

Саймон Рэнкин, вновь обретя силы, потянул Андреа назад. Она безучастно повиновалась, словно в трансе.

Уходя, Саймон оглянулся в последний раз; Джетро лежал недвижимо, плоть кусками отваливалась от усохшего тела. Зло, столько лет терзавшее его, ушло, и он на глазах превращался в жалкую груду костей.

— Эй! — Беллмэн вдруг остановился, за ним остальные. Сзади сердито зашипел догоревший шнур, огонь достиг цели.

Саймон мгновенно впихнул своих спутников в просторную нишу в стене и сам втиснулся туда. Раздался оглушительный грохот, языки разноцветного пламени осветили туннель. Пол пещеры, откуда они только что вышли, провалился, сверху валились огромные камни и, разбиваясь, громоздили непроходимую стену. Новый обвал навсегда запечатал вход во владения Джетро Льюиса.

Наконец все смолкло, и они услышали вдалеке, за толщей сланцевых глыб тихое журчание. Это начали подниматься подземные воды, будто стремясь смыть все следы кумгильской трагедии и навеки уничтожить память о ней.

— А вот и главный проход, — с облегчением воскликнул Малькольм Беллмэн, когда они вышли из узкого туннеля по незаметным постороннему глазу отметкам, сделанным его рукой. — Где-то рядом должно быть большое озеро.

— Я была как в трансе, — Андреа едва удерживала слезы; она шла с трудом, опираясь на руку Саймона. — Не помню, что я говорила этому… не знаю, как его назвать, — ее передернуло. — Слова рождались сами собой, но я знала, это именно те, что нужны. Я почувствовала, как он сник, и тогда бросила в него бутылку.

— Наши молитвы были услышаны, — теперь, когда все было кончено, Саймон испытывал глубокую печаль. — И не нам судить, почему так произошло. Твоя вера была абсолютной, иначе тебе не удалось бы то, что ты совершила. Зло наконец ушло отсюда. Чувствуешь, как спокойно здесь стало? Это потому, что бояться больше нечего.

Они продолжили путь молча, обнявшись. Он снова вспомнил Эдриена и Фелисити, на самом деле он ни на миг не забывал о них. Теперь их души тоже упокоились с миром, хоть это немного утешало. Как бы то ни было, рана, причиненная гибелью детей, не заживет никогда, и только Андреа в состоянии помочь ему переносить эту боль.

— Мы у озера, держитесь ближе к стене, — луч фонаря Малькольма Беллмэна описал дугу над черной поверхностью воды. Посередине что-то плавало, Беллмэн направил луч туда. — Что… это? — в голосе опять звучал страх.

— Труп! — Андреа уткнулась в грудь Саймона, чтобы не видеть. — Ради всего святого, выберемся скорей из этого проклятого места!

— Да, — направив свет на тело, наполовину погруженное в воду, Саймон заметил непропорционально длинные руки и короткие ноги, — Это Ральф Рис! Вот и он обрел покой. Злу, воплощенному в роду Льюисов, пришел конец. Души тех, кого они терзали, ныне в покое, останки больше не подвластны бесовским чарам. Кумгилья освободилась от проклятия.

Немного погодя они вышли на яркий солнечный свет летнего утра. Остановившись у пещеры, они прислушались, было удивительно тихо.

— Забавно, — Малькольм Беллмэн с удовольствием вдыхал чистый горный воздух, — никогда раньше я этого не замечал. Птицы поют; не припомню, чтобы я раньше слышал птиц в Кумгилье. Одних ворон.