Погребенный кинжал

Гигантская клешневидная лапа существа лязгала в постоянном равномерном ритме, словно обладала собственной волей, пытаясь схватить меч Гарро и вырвать его из рук.

— Он близко, — прогудел голос Роя. — Теперь совсем близко.

Гарро не ответил, но инстинктивно понял, о ком идет речь. Мортарион, Жнец. Примарх Гвардии Смерти и братья-перебежчики будут на переднем крае вторжения Гора на Терру. Это неизбежно. XIV Легион был неумолимым молотом, тяжело падающим в каждой войне, в которой они когда–либо сражались, и эта война ничем не отличалась.

— Он уже принял Метку, — сказало существо. — Время ещё есть, Натаниэль. Ты можешь вернуться в свой легион. Ты можешь присоединиться к нам.

— Мой легион мертв, — выплюнул капитан в ответ, блокируя мечом клешню, а другой рукой удерживая кинжал.

— Смерть ничего не значит для благословленных Дедушкой. Ты видел своими глазами. Я снова стою перед тобой, — зловонное дыхание мутанта превратилось в пар. — Прямолинейный Гарро. Ты всегда был сам по себе, даже будучи боевым капитаном. Но когда Легион возродится, все эти старые разделения будут отброшены навсегда. Терранец и житель Барбаруса, Сумеречный Рейдер и Гвардеец Смерти, предатель и лоялист. Эти термины ничего не значат. Мы все будем едины под этой меткой. Трое. Семеро. Все, — существо попыталось высвободиться, но Натаниэль крепко держал его. — Мы никогда не познаем слабости. Мы никогда не умрём.

— Всё должно умирать, — сказал Гарро, и, как только он произнес эти слова, с его души словно свалилась огромная тяжесть. — Именно смерть определяет то, кто мы есть и что делаем, — он стиснул зубы. — Борьба имеет значение только в том случае, если мы смертны.

Жужжащий смех окружил его, зловонное, шипящее ликование Повелителя Мух покалывало обнаженную кожу легионера.

— Я снисходительно убью тебя сам, Натаниэль. Это будет подарок. Потому что если не я, то его рука заберёт тебя… и это будет вечность боли.

Клешня медленно и неумолимо продвигалась вперед, прижимая Вольнолюбец к обнаженной шее Гарро.

— Я… видел эту… тьму, — Локен выдавливал из себя слова, каждый слог давался ему с трудом. — Я побывал в том месте, что за гранью смерти.

Руки Варрена задрожали, смыкаясь еще крепче, а извивающиеся черви под его кожей, казалось, впали в какое–то безумие. Застывающая кровь сочилась из ноздрей мертвеца и черными ручейками текла из уголков его глаз.

— Нет ничего постыдного в страхе… в страхе перед этой пустотой, — Локен погрузился в воспоминания, с которыми ему хотелось никогда больше не сталкиваться, позволив правдивости своих слов подкрепляться памятью. На Исстване III он умер — или был близок к тому, чтобы стать проклятым — и в этом безумии воскрес снова, как сломленная душа, называемая Цербером.

Там был Мейсер Варрен. Он видел Локена в худшие, самые тяжелые времена. В таком состоянии, что лучше было убить его, как обезумевшего, дикого зверя.

— Неужели… ты… помнишь? — поперхнулся Пожиратель Миров.

Крик, глубокий и первобытный, больше похожий на рев смертельно раненного хищника, чем на вопль человека — вырвался кровавой пеной из покрытых шрамами губ Варрена. Судорожным движением он отпустил Локена. Прежде чем Странствующий Рыцарь успел среагировать, Варрен сорвал с него патронташ и вытащил из него несколько крак-гранат.

Рыча, беснуясь, кусаясь и отбиваясь от самого себя, Варрен отшатнулся. Он прижал звякнувшие гранаты к груди в странной защитной манере, даже когда жирные личинки, пожирающие его заживо, почувствовали опасность и вырвались наружу. Скользкие от крови легионера, безглазые существа вынырнули из–под его кожи и завыли, как сирены.

Предохранительная чека разом выскочила из всех гранат, и Варрен упал на колени, сражаясь, чтобы совершить свой последний акт в качестве воина Империума Человечества.

Локен поднял руку, прикрывая лицо, и низко пригнулся, когда взрывная волна вырвалась из кратера в покрытой инеем земле, ознаменовав жертву Пожирателя Миров бурей огня.

— Подчинись.

Команда обрушилась на Гарро, раздаваясь сразу со всех сторон. Он закрыл свое сердце от гудящего голоса.

— Прими метку, — взвизгнуло существо. — Возьми Чашу. В последний раз, испей глубоко и познай истинную силу.