Погребенный кинжал

Идущая война коснулась не только Белой Горы. Сообщения о сторонниках мятежников, диссидентах и атаках подрывников заполнили коммуникационную сеть. Некоторые из проблемных точек были незначительными делами, оставленными на усмотрение Имперской армии, Адептус Арбитрес или местной городской стражи — беспорядки, которые формировались из так называемых мирных демонстраций против ограничений, введенных эдиктами Лорда Дорна об обороне, и тому подобное. Но другие носили характер тщательно спланированных диверсий и тайных ударов. Вооруженные нападения на космопорты архипелага Нигон, постоянные сражения в Атлантическом Ущелье, террористические атаки в полудюжине городов-ульев. И среди этих обычных атак были сообщения о сверхъестественном и невозможном.

Все говорили о мухах. Рои появлялись там, где их не должно было быть.

Месяцы поисков и нейтрализации подобных явлений дали Рубио возможность приноровиться к этим феноменам. Тон голосов простых людей, столкнувшихся с нереальными ужасами, имел особую интонацию, которую он научился определять на слух.

Именно в такие сражения отправлялись Странствующие Рыцари, но сейчас псайкер, с уверенностью больше, чем когда–либо, убедился — с их численностью и оружием они не смогут остановить прилив. «Громовой ястреб» тяжело приземлился на одной из верхних площадок дворца, и Рубио предпочел высадиться последним, наслаждаясь тишиной. Покидая корабль вместе с экипажем сервиторов, идущих за ним, он осмотрелся вокруг. Другие транспорты той же модели, наряду с ощетинившимися боевыми кораблями и шаттлами класса «Аквила», громоздились на площадке; каждый из них осаждали группы младших мехадептов, деловито латающих повреждения или готовящих корабль к вылету на задание. Избранные в панцирных доспехах патрулировали края огромной платформы, с которой открывался вид на вершину горы, изящные башни и, далеко внизу, лес лачуг простого народа.

Но что действительно привлекло внимание воина, так это количество легионеров в боевых доспехах цвета грозового неба, стоявших по стойке смирно, пока Сигиллит шел среди них.

За все время, прошедшее с того рокового дня на Калте, — воспоминание почему–то заставило его поморщиться — Рубио никогда не видел больше четырех Странствующих Рыцарей в одном и том же месте, в одно и то же время. Вместе с ним, Локеном, Гарро и Галлором их было одиннадцать.

Псайкер всегда подозревал, что их, конечно, было больше, чем ему положено знать, и в прошлом мельком видел воинов, походку которых он не узнавал. Библиарий вспомнил о том легионере, которого видел выходящим из покоев Малкадора, и начал искать среди присутствующих кого–то похожего.

Под его взглядом промелькнуло знакомое лицо. Вардас Изон торжественно кивнул ему, выражая целый ряд намеков, и он ответил тем же. Неподалеку еще один Странствующий Рыцарь отцепил свой плащ, и Рубио заметил мельтешение резных амулетов на его ожерелье. Они были единственным отличительным знаком этого воина, так же как гладиус Рубио, украшенный Ультимой, который ему разрешили сохранить как память о своем Легионе. Амулеты были оберегом, который предпочитали так называемые рунные жрецы дикой Стаи Лорда Русса, и если этого было недостаточно, то пепельно-рыжий цвет растрёпанных волос воина лишний раз подтверждал происхождение сына Фенриса.

Бывший Космический Волк ухмыльнулся ему, когда он сошел с трапа «Громового ястреба».

— Брат Рубио. Добрая встреча.

— Йотун?

Тот кивнул.

— Значит, ты сейчас Койос?

Рубио не ответил на вопрос.

— Шаттл… ты врезался в лагерь предателей. И выжил.

Ухмылка Йотуна стала шире.

— Чтобы прикончить меня, потребуется нечто большее.

— Очевидно, — Рубио подумал о серебряной монете, которую дал ему Малкадор. — А кем ты был раньше, брат?

— Разве это имеет значение? — воин кивнул в сторону Малкадора. Сигиллит тихо беседовал со своим поверенным, высоким худощавым мужчиной по имени Винтор.

— Полагаю, что нет, — библиарий внимательно наблюдал за Винтором. Глаза худого человека нервно метались из стороны в сторону, когда Регент не обращал на него внимания.

Тайлос и раньше видел в нём это волнение — или, по крайней мере, он видел его в ком–то, кто выглядел и говорил как Эйл Винтор. Тайна этого человека вернула размышления Рубио в мрачное русло, тревожащее его собственный разум.