Погребенный кинжал

Потайной ход привёл их в другое помещение: сферическое пространство, окаймленное чернильными тенями и усеянное гудящими силовыми ядрами и другими сложными техно-массивами, о назначении которых можно было только догадываться. Посередине зала, под большим каплевидным полотнищем из черного шелка виднелись очертания объекта, состоящего из кривых и острых углов, превышающего по размерам рост простого легионера более чем в три раза. Сервиторы с одинаково пустыми лицами перемещались по камере, выполняя задания, щелкая друг на друга, когда они использовали эхолокацию для навигации. Для чего бы это место ни было предназначено, Малкадор не хотел, чтобы его кто–нибудь видел.

— Я показал вам далёкое будущее, то завтра, где человечество погибнет, — продолжал Сигиллит. — Скоро я перенесу вас в другой мир, где уже сделаны первые шаги для того, чтобы предотвратить это. Вы будете хозяевами этого места. Лучшее оружие и передовые технологии ждут вас в цитадели. Группа рекрутов, отобранных со всей галактики, готовых сформировать боевую силу, какой ещё не было. Хранилище самых тёмных тайн и моих самых запретных знаний, всё под рукой, всё для того, чтобы вы могли изучить их и принять командование, — он кивнул сам себе. — Я отобрал вас, чтобы создать Легион. Не для этой войны. Не для такой войны, которую можно описать с позиций здравого смысла. Вы станете магистрами рыцарского ордена, чтобы сражаться в войне, которая никогда не закончится, в царствах за пределами реальности и в аду.

— Как такое возможно? — сказал Йотун. — Целый легион не может быть создан за одну ночь! Даже в спешке на это уйдут поколения… Даже столетия.

— Верно. И у вас будет время, которое вам нужно, — Малкадор оглядел группу, найдя темноглазого воина. — Янус, ты поведёшь своих братьев за собой. И только ты будешь знать, когда наступит подходящий момент для возвращения.

— Я не понимаю, — тихо сказал Локен, и его голос разнёсся по комнате. — Все мы видели неестественные ужасы, прорывающиеся из Имматериума. Мы боролись с этими тварями в разнообразных воплощениях, расправлялись с ними, как могли. И всё же ты показываешь нам будущее, в котором эта битва будет проиграна, и просишь нас изменить его до того, как это произойдет.

— С моей точки зрения, вы, кажется, достаточно хорошо это понимаете, — сказал Сигиллит.

— Скажи мне вот что, — ответил Локен. — Если эта трагедия неизбежна, если она, как ты предполагаешь, представляет большую опасность, чем восстание Магистра войны… как один Легион сможет остановить её?

— Не поколеблется ли ваша вера в меня, если я признаюсь в неудаче? — звук исходил не от Малкадора, а из воздуха вокруг них. — Надеюсь, что нет. Мы в любом случае остаёмся людьми, верно? Несовершенны даже тогда, когда ищем способ усовершенствовать себя.

Малкадор низко поклонился кому–то, возникшему за спиной Локена, и легионера тут же охватило желание опуститься на одно колено, когда голос обрёл форму, а контуры сформировали облик…

— Встаньте, дети мои, — сказал Император Человечества, и на его губах заиграла искренняя отеческая улыбка. — Поднимитесь. Я не хочу, чтобы мои верные воины пялились в землю, пока я разговариваю с ними, — пока он говорил, сервиторы в комнате остановились как вкопанные и упали на пол; только Винтор, поверенный Сигиллита с тусклыми глазами, остался на месте, тупо глядя в никуда.

В прошлом Локен был награждён редкой возможностью — затаив дыхание, находиться в одном помещении с некоторыми из величайших примархов, и в те моменты он осознал, что значит ходить среди военачальников, полубогов и существ из мифов.

Всё это меркло в ослепительном присутствии Императора. Локен не мог заставить себя встретиться с пристальным взглядом великого существа, но он чувствовал его на себе во всей полноте, оценивающий и изучающий.

Гарвель украдкой бросил взгляд на благородное лицо, элегантное и твёрдое, как резное тиковое дерево, но благородное и сильное в каждом движении. Золотые доспехи Повелителя Человечества были сокровищем, искусно выполненной работой, инкрустированной драгоценными камнями и металлами, и всё же она повторяла его плавные движения. Не было и намёка на тяжесть или притворство. Это было существо, полностью и абсолютно контролирующее свою сущность.

Локен не мог найти другого чувства, кроме благоговейного трепета при мысли о том, что в какой–то малой доли крови в его жилах заключена частичка великой силы Императора.

— Я открою вам одну истину, — сказал он им, подзывая Малкадора к себе, когда проходил мимо него. — Во времена, предшествовавшие Великому Крестовому Походу, мое внутреннее око узрело бесчисленные угрозы в космической пустоте. Ксеносы. Изменения потерянных ветвей человечества, зашедшие слишком далеко, настолько, что была утеряна возможность воссоединиться с нами. Ведьмы и мутанты.

Воздух сгустился и потускнел. Пока он говорил, Император медленно переходил от воина к воину, изучая их по очереди, как наставник рассматривает ученика на пороге величайшего испытания.