Погребенный светом (СИ)

Алекс прищурился. Старик был прав. И как бы ни хотел Алекс отрицать свой интерес, чисто как к необычной жертве он уже к ней не относился. Хотелось взвыть, доказывая, что это все не так. Но он слишком хорошо разбирался в чувствах, и ему не нравилось то, что он замечал в своих. Скулы затвердели от сильного сжатия челюстей, но Гарбер заставил себя промолчать, сдерживая порыв. Какое-то время он ещё смотрел Альберту в глаза, но как только тот в очередной раз моргнул — исчез. У него больше не было ни сил, ни желания. Он действительно устал.

Оказавшись в тишине и одиночестве, Алекс опустил голову на подушку, блаженно растягиваясь. Приятное простое чувство…

Они поговорили впервые за столько лет, и чем все закончилось? Парой фраз и кучей истраченных нервов? И ничего касательно его — Алекса — энергетически-вампирского поведения, и альтруистической помощи Альберта. Они — противоборствующие стороны? Но опять же, даже сейчас Алекс думал лишь о себе, а Альберт — о своем подопечном, которому надо помочь. О неком Алексее Гарбере. И чего добился старик? «А чего добился ты?» — глухо прозвучал в его голове знакомый голос отца, который всегда требовал от него результата. И вспомнив его слова, Алекс вновь обрел себя и понял, что надо делать. Только для начала ему нужны были силы. Все, какие только могут понадобиться.

***

Его не было несколько дней. Он не видел ее несколько дней. Он не знал, как она будет к нему теперь относится, но когда зашёл в аудиторию, тут же почувствовал шквалом обрушившийся на него огонек радости и недоумения, который она в себе быстро подавила. Теперь он ощущал, как в ее душе огромной волной плещется негодование, хоть она и не смотрела на него, сидя с совершенно отрешенным видом, будто не к ней он сейчас направлялся.

— Гарбер, подойдите-ка ко мне, — врезался в его спину сильный голос. Час от часу не легче. Медленно развернувшись, Алекс обратил внимание, что Лана даже не глянула в его сторону, пусть и услышала обращение — ее пульс немного выровнялся, а из губ вылетел почти облегченный выдох. Это он мог сказать и без всяких способностей — он почти научился читать ее, хоть и не понимал. Просто мог считывать ее настроение, ее эмоции и состояние, абсолютно не представляя, что она может выкинуть в следующую секунду.

— Гарбер?

Алекс совершенно забыл о декане, погрузившись в свои мысли и наблюдая за тем, как Лана сосредоточенно что-то пишет в своем блокноте. Он быстро состряпал умное выражение лица, но все проходило мимо него. Словно на автомате он вытащил якобы переписанные конспекты и показал преподавателю, не пытаясь оправдываться, как обычные студенты, а словно делая одолжение. Это мелочи. Игрушки. Цель его совсем в другом, но можно чуток подыграть, чтобы создать атмосферу.

— … вы свободны, — выхватил Алекс конец, видимо, длинного монолога декана. Кивнув ему и забрав свои тетради, хотя тот уже не обращал на Алекса никакого внимания, занявшись следующим студентом, Гарбер двинулся в сторону Ланы. Она так старательно что-то выводила в своем блокноте, что на секунду Алекс даже задумался, а стоит ли ее отвлекать. На ее лбу залегли складки, а взгляд был так сосредоточен, что ему даже стало немного неловко, чего он раньше за собой не замечал. Но когда он подошел достаточно близко, чтобы увидеть, что именно Лана писала, он понял: вся ее старательность состоит как раз в том, чтобы просто не смотреть на него — Лана обводила и закрашивала квадратики.

Алекс невозмутимо сел рядом. Лана была напряжена, как натянутая тетива, и он ничего не сказал, поддерживая привычную маску холодности. Зато она словно выдавила из себя:

— Тебя несколько дней не было, — сипло, немного скрипуче, будто не говорила со вчерашнего вечера.

Это что, упрек? Обида? В груди кольнуло.

— Я был занят.

Она скосила на него глаза, но промолчала, упрямо продолжая обводить клеточки. В ее глазах мелькало что-то такое, в чем Алекс не мог разобраться, и это его не устраивало. Он должен был знать, как его отсутствие отразилось на ее отношении к нему.

Лана закалялась, и, вспомнив, зачем он пришел, Алекс пересилил себя, будто бы озабоченно нахмурившись:

— А ты часом не заболела?

***

Уже больше трех недель Алекс разыгрывал из себя несколько более заботливого и влюбленного парня, чем обычно. То есть даже малая толика этого давалась ему с трудом, но он старался. У него была цель, и он шел к ней, несмотря ни на что. Ему важно было, чтобы Лана полностью перед ним открылась. Отдалась ему вся — без остатка. Она должна была его полюбить или хотя бы довериться так, чтобы пали все ее барьеры, вся неосознанно сильная защита. Чтобы он мог выпить ее.

Он был на подходе к ее дому и старательно убеждал себя, что какое-то странное чувство предвкушения у него в груди, которое появлялось уже не первый день, никак не связано с Ланой и тем, что он к ней… Ничего он к ней, кроме желания победить.