Погрешность

Серега поднимает очередной бокал, салютует, выпивая янтарную жидкость залпом.

— Значит, девятнадцать лет. Огонь девчонка.

— И пуля в голове, — Громов скрывает улыбку за выпитым алкоголем, впервые открыто разговаривая о Никольской.

— Перевоспитаешь. Слушай, Громов, я понимаю тогда, малолетка, сейчас-то тебе чего мешает?

— То же, что и тебе.

— Не, ты, друг, не путай. Моя бывшая женушка свалила в лучшую жизнь к моему конкуренту, с которым оттяпала половину бизнеса. За такое убивают.

— Не поспоришь.

— И я о чем. А ты тут сопли развел.

Громов рассмеялся, обнажая зубы.

— Ты же понимаешь, что я ее сломаю. Ей нужны нормальные отношения. Не со мной. У нее жених есть, такой же юный натуралист. А у меня по пять операций в день, и сиськи — последнее, что я берусь делать. Ты же знаешь мою специфику и договоренности с Озеровым, он меня к себе взял на особых условиях, но не упустил возможность навязать мне и пару обязательных пунктов в контракте, — Громов опустошил рюмку, немного отодвинув ее от себя. — Я после аварий людям с нуля лицо собираю, Серега, иногда такой фарш привозят, без ста граммов не разберешься. Мне после работы иногда единственное, что хочется, это вусмерть нажраться. Какая, на фиг, девочка-конфета?

7(2)

Азарин кивает, разливает алкоголь по рюмкам, пододвигает одну к Степану.

— А что с Талашиной?

— А что с ней? Нам обоим так удобно. Сколько бы она ни вопила о неземной любви, ты лучше меня понимаешь, какие у нас отношения. Она терпит мои закидоны, я ее за это материально благодарю.

— Да, знакомая ситуация, — Азарин переводит взгляд на окно, улыбнувшись, оглядывается в зал ресторана, где они с Громовым засели где-то час назад. — Кстати, я тут узнал, что ты с Таткой моей виделся, что там эта ненормальная придумала?

— С трех раз отгадай.

— Сиськи, что ли?

— В точку.

— У сестренки сносит крышу. Она в последнее время помешалась на том, как выглядит и сколько миллионов подписчиков у нее в инстаграме.

— Наташка всегда хотела Степыч, я тут в Питер намыливаюсь по работе, может, соберемся? Татка подтянется, Токман. Он вроде там сейчас с проверками какими-то в управлении.

— А что? Предложение одобряю. Давно не собирались.

— Вот, заодно и новоселье тебе замутим. Ты же так до сих пор в дом и не въехал. С девочкой своей нас познакомишь, — на последнем слове Азарин ехидно посмеялся, хотел увидеть Громовскую реакцию.

Да и ждать эта реакция себя долго не заставила. Степа немного нахмурился, но его лоб быстро разгладился. Усмешка застыла на губах, и мужчина, закатив глаза, покачал головой.

***

В Питер он вернулся утром следующего дня с головной болью. Не помнил, как долго они с Азариным вчера кутили, но судя по состоянию, выпили цистерну. Не спешил заглядывать домой, встреча со Светкой не предвещала ничего хорошего, давно уже не предвещает, и чем дальше все это продолжается, тем больше раздражения он испытывает.

В квартиру зашел тихо. Кинул дорожную сумку GOURJI у гардеробной для верхней одежды и неторопливо прошел вглубь гостиной. Света вышла не сразу. Видимо, отмокала в ванной, появившись перед глазами, поправила белый шелковый халат. Она куда-то собиралась. Лица уже коснулся макияж, волосы были аккуратно уложены, а в спальне ее явно ждал приготовленный для выхода лук.

Талашина отметила валяющуюся в прихожей сумку, сложила руки на груди.

— Для тебя нормально вот так пропадать? Если бы я не позвонила, вообще бы узнала, что ты в Москву летал?

— Когда я уезжал, тебя не было дома.

— Ах, конечно.

— Свет, давай хватит. Ни тебе, ни мне это не нужно. Ты со мной зачем живешь? Мучаешься зачем?

Светка крепко стискивает зубы, нервно подается к окну, оглядывается. Подходит к Громову и, будто зная, что они там, вытаскивает из кармана мужского пиджака сигареты. Подкуривает, делает крепкую затяжку, выдыхая дым. Ее трясет мелкой дрожью. На языке вертится столько слов, но она молчит. Гипнотизирует одну точку и молчит.

— Свет.

Громов напирает, и Талашина взрывается, как шар, наполненный водой, заполоняет своим недовольством всю комнату.

— Что, к ней хочешь уйти? К этой малолетке? После всего? — Света меняется в лице. Бледнеет.

- Мне кажется, пора заканчивать этот затянувшийся спектакль.

— Хорошо.

Света отворачивается. Не смотрит ему в глаза. Конечно, она не может его отпустить, нет, только не так. Он не может от нее уйти. Не имеет права. От сказанных им сейчас слов ее тело холодело, внутри что-то обрывалось. Света паниковала, ища выход из создавшегося положения.

У них же все хорошо, ведь мелкие неурядицы могут быть у всех. Проблема в девчонке, пока она не появилась, у них со Степой все было хорошо!

Но сейчас она должна согласиться, согласиться со всеми его условиями. Громов хочет уйти — пусть. Пусть он потешит свое эго. Вряд ли девчонка станет терпеть его закидоны, а они никуда не денутся.

— Хорошо, Степ, я понимаю.

Громов сжимает пальцами переносицу.

— Квартиру оставь себе, — вытаскивает из джинсов свои ключи и кидает их на диван, — на неделе оформим все документы по недвижимости.

— А моя клиника?

7(3)