Погрешность

Мужчина выкручивает руль, съезжая с трассы к поселковым дорогам. Машина проскальзывает небольшой сосновый бор, оказываясь на длинной улице, которая усыпана домами разных мастей. Если заглушить мотор и прислушаться, то можно распознать звуки залива, шум воды, которая бьется о камни и омывает пляж.

8(2)

Притормозив у забора, Громов открывает пультом ворота, оказываясь на территории дома. Ульяна все это время молча смотрит в одну точку. Лишь припарковавшись, он понимает, что она просто уснула, впрочем, так даже лучше.

— Мы уже приехали? — Никольская просыпается сразу, как только мотор машины глохнет. Осматривается. — Мы за городом, что ли?

— Какая догадливая.

Ульяна морщит нос и вылезает на улицу. Крепче стискивает полы джинсовки, ветер с залива продувает до костей, а все еще открытые ворота впускают его все больше. Пробежав глазами по двухэтажному дому в стиле хай-тек, Ульяна отшатывается от машины. Много стекла, простора. Красивый дом. Неподалеку бассейн, пока Громов копошится в салоне авто, Ульяна идет туда. Улыбается. Ей здесь нравится, даже дышится здесь как-то иначе. Заводит руки за голову, делает еще шаг, оступается и с воплем летит в бассейн. Вода кажется ледяной. В конце августа ночи уже походят на осенние. Зубы стучат, девушка барахтается в воде, пытаясь подплыть к бортику, цепляется руками, но скользкий кафель не поддается.

Все больше ее охватывает этот пронизывающий до костей озноб.

Громов появляется быстро, даже внезапно, вытягивает ее из воды, тихо матерится. Ульяна стоит перед ним в промокшей одежде, сотрясаясь от наглых потоков ветра.

— Ты зачем сюда поперлась?

Ульяна пожимает плечами, стискивая постукивающие зубы. Степан накидывает на нее свою куртку.

— Все хорошо? — растерянно бегает глазами по мокрому лицу.

— Да. Спасибо.

— Пошли.

Он тянет ее за руку, а после нетерпеливо поднимает над землей. Широким шагом заходит в дом.

— Тина, включи свет, — командует, и гостиная освещается холодными лампами.

— У тебя умный дом? — Никольская осматривается, крепче прижимаясь своим телом к Степиной груди. Ей холодно. Безумно холодно.

— Поумнее тебя явно, — ставит ее на пол, — ванная прямо. Полотенце там есть. Горячий душ. И я тебя прошу, давай аккуратнее.

— Ладно, — улыбается ему в спину. Он уже отвернулся, пошел к кухонному островку.

Ульяна плетется в душ. Дрожащими пальцами снимает мокрую одежду, бросая ту к своим ногам. Открывает воду, вставая под теплые струи. Прикрывает глаза, прижимаясь спиной к еще немного прохладному кафелю. Проводит ладонями по своему лицу, волосам, обнимает руками плечи.

Он за ней приехал. Не бросил. В животе начинают порхать глупые влюбленные бабочки, вся бравада тает. Она рада быть здесь, рядом с ним. Облизав пухлые губы, девушка заворачивается в огромное белое полотенце, доходящее ей до щиколоток, и выходит в гостиную.

Громов оборачивается на шум, ставит на стол чашку с напитком, от которого идет пар.

— Спасибо, — Улька взбирается на стул, сжимая кружку в руках.

Степа вытаскивает из джинсов мобильный, протягивая его Никольской.

— Звони.

— Кому?

— Говори, что у тебя сотрясение и танцевать ты не сможешь.

— Нет, — качает головой.

— Звони, или это сделаю я.

— Тебя это не касается.

— И поэтому среди ночи ты звонишь именно мне?

— Мне нужна была помощь.

— И если ты завтра выйдешь на сцену, она понадобится тебе снова.

— Громов, давай ты не буде…

Мужчина ухмыляется, огибает стол, замирая в паре сантиметров от Никольской. Склоняет голову чуть вбок, прищуривается. Он и так слишком зол и пока не определился с наказанием за ее прошлые выверты. Теперь еще и это.

— Будешь. Ты, — касается ее плеча, и Ульяна вздрагивает, — будешь. Сейчас возьмешь телефон и позвонишь.

— Ты серьезно?

— Я серьезно. Звони.

Ульяна насупившись смотрит на телефон. Думает. Голова кажется чужой, ее действительно подташнивает, да и виски болят адски.

8(3)

— Ладно, — утвердительно кивает, набирая по памяти номер Дёмы. Как только брат берет трубку, Улька начинает тараторить, говорить так, словно отчитывается перед балетмейстером. Через пару предложений брат перестает задавать глупые вопросы, просто слушая. Напоследок напоминает, что сестренка не в себе, и сбрасывает вызов.

Девушка возвращает телефон на стол, смотрит в уже остывший чай, видя в темной жидкости свое отражение.

— Ты же понимаешь, что выйти туда завтра было бы непрофессионально?

— Наоборот, Степочка, наоборот, — шепчет себе под нос, — я с температурой сорок танцевала, а тут легкие головокружения. Зря я тебе позвонила, нужно было разбираться самой.

Подыгрывает ему, чтобы он поверил.

— Вот видишь, насколько поздно в твою голову приходят правильные мысли. Спать иди.

— С тобой? — усмехается, не отводя глаз от мужского лица. Смотрит в его слегка расширенные зрачки, закидывая ногу на ногу, так что края полотенца разъезжаются, оголяя колени.

Громов ведет плечом, его кадык нервно дергается, а кулак упирается в столешницу.

— Не злись, Степочка, — соскальзывает на пол, касаясь пальцами мужской груди, очерчивает напряженные мышцы живота под тонкой серой футболкой, — мне не нравится, когда ты злишься.