Погружение. Поэтический дневник

И сегодня хочется так же просто и быстро ответить, что ты вообще за мир, против всякой войны, и не путайте, не приплетайте тут всякие международные интриги, рассуждения про многополярный мир, про международного жандарма, который не терпит неповиновения, про долгосрочные модели…

– А я вообще не люблю политики. Я в ней не разбираюсь, – говорит мне она, наморщив лобик, – когда мне в этом копаться, все говорят, что политика – грязное дело. А мир все хотят. И чё мы туда попёрлись? Все границы закрыли, а мы в Барселону на каникулы собирались…

Предельно сжато, ясно, так скажет каждый второй. Или подумает. Разница будет в незначительных деталях и личностных добавлениях: кто-то добавит про гибнущих детей, кто-то про новые компьютеры и программы, которые фиг теперь купишь, кто-то про взлетевшие цены на продукты, – и всё это осознается, как производное от 22 февраля 2022 года. Или от 24 февраля.

Вот это обывательское представление о происходящем в мире не только здесь и сейчас воцарилось у нас, или в моем ближайшем окружении, оно вообще характерно для «человейника».

Как у Николая Васильевича Гоголя в его «Старосветских помещиках» с их мирными компотами, кошками и девками, которые снуют из погреба – на кухню, с закусками, умилительной заботой или нарочитым испугом.

О, это особенно забавно читать, как они себе и гостям нервы щекотали! То страшилками про пожар, который нагрянет вдруг, то про разбойников, не к ночи будь помянуты, то про предстоящую войну. Любили потолковать про политику!

«Гость, тоже весьма редко выезжавший из своей деревни, часто с значительным видом и таинственным выражением лица выводил свои догадки и рассказывал, что француз тайно согласился с англичанином выпустить опять на Россию Бонапарта, или просто рассказывал о предстоящей войне, и тогда Афанасий Иванович часто говорил, как будто не глядя на Пульхерию Ивановну: «Я сам думаю пойти на войну, почему же я не могу идти на войну?..»

А она его отговаривает: «Куда ему идти на войну! И пистоли его давно уже заржавели и лежат в коморе. Если б вы их видели: там такие, что, прежде еще нежели выстрелят, разорвет их порохом. И руки себе поотобьет, и лицо искалечит, и навеки несчастным останется !»

– Что ж, – говорил Афанасий Иванович, – я куплю себе новое вооружение. Я возьму саблю или козацкую пику».

И как же приятно после этих страстей вернуться к доброму столу с грибками и настойками, пирожками с гречей, сыром или урдою…