Погружение (СИ)

Своих близких люди сюда оформляют именно для того, чтобы они никогда не вернулись. Можно конечно убить мешающего тебе человека, но это всегда сопряжено с полицией, расследованиями, оглаской. И, как следствие, есть вероятность разоблачения. Да и муки совести… А у нас здесь всё пройдёт по-тихому. Как бы естественным образом. Медицинское заключение. Больничная карта с историей прогрессирующей малоизученной болезни. Компетентные специалисты. Интенсивное, но, увы, безуспешное лечение. Полный цикл услуг, вплоть до кремации.

Особо впечатлительные заказчики могут даже убедить свою совесть, будто всё это правда, просто «так совпало».

— И никого из государственной системы здравоохранения не удивляет высокая смертность в Вашей клинике?

— Так мы и берёмся за самые тяжёлые, в основном неизлечимые неврологические заболевания. Всё что нам нужно, чтобы кто-то не связанный с Клиникой, вовремя поставил «правильный» диагноз. С бюрократической точки зрения не подкопаешься.

— Поэтому, Вы не уничтожаете старые истории болезней?

— Конечно, и не забывайте, близкие и родные умерших частенько обращаются за страховыми выплатами. А страховщики народ въедливый. Приходится поддерживать высочайший уровень бюрократии. Да и при оформлении наследства, тоже не должно возникать сомнений.

— Да у Вас тут настоящая фабрика, конвейер смерти.

— Ну это как посмотреть, кому-то мы спасаем жизнь предоставляя донорские органы. А кому-то просто открываем новые горизонты, устраняя препятствия на жизненном пути.

— Ну и зарабатываете, конечно, — иронично поддакнул Герман.

— Рынок, — развёл руками Фишер.

— Совесть не мучит?

— Мы здесь в Клинике всего лишь инструменты, настоящие убийцы — наши заказчики.

— Но меня-то, никто не заказывал. Меня Вы собираетесь убить по собственной инициативе.

— За Вас заплатил мистер Спенсер. — Фишер испытующе посмотрел на Германа, и заметив, что тот не купился на его маленькую ложь, продолжил: — Впрочем, тут Вы угадали, нет никакого Спенсера. Но Вы сами виноваты, не надо было умничать и вынюхивать. Глядишь, пожили бы ещё некоторое время.

— То есть шансов у меня не было с самого начала?

— Увы, мой друг, как и у всех прочих наших пациентов.

— Прямо всех-всех?

— Нет, иногда такое случается, что мы выписываем кого-то. По просьбе заказчика, конечно.

— Не боитесь, что они разболтают ваши секреты?

— Кто же им поверит? Это очень больные люди.

Злодей ласково погладил выбритый череп Германа:

— Вот Вам бы поверили. Но Вы никому и никогда ничего не расскажете. Страшно представить, сколько грязных тайн вылезло бы наружу.

— Всё равно, это когда-нибудь раскроется.

— Конечно, нас прикроют со временем, но никогда не разоблачат. Никому это не нужно. Ни нашим заказчикам, среди которых влиятельнейшие люди современности. Ни всем тем людям, чей мир зависит от благополучия первых.

Может быть потом, лет через сто, нашим правнукам и будет стыдно за нас. Но, я надеюсь, их утешит унаследованное благосостояние.

Фишер умолк. сосредоточив свое внимание на инструментах.

— А что со мной? — Спросил Герман. Позвякивание хирургической стали в наступившей тишине звучало пугающе.

— Очень простая операция. Мы просверлим в Вашем черепе маленькое отверстие и с помощью трубочки и вакуумного насоса удалим лобные доли мозга. Образовавшуюся полость заполним антисептическим раствором с добавлением кровоостанавливающих и бактерицидных средств. Вот и всё. Правда, потом придётся периодически промывать и обновлять раствор в черепной коробке. Согласен, неудобно. Но мы же как-то миримся со сменой масла в двигателе своего автомобиля.

— А потом я введу силиконовый заполнитель.

Германа передёрнуло.

— Не переживайте, это не надолго. Вы уже давно включены в базы данных донорских органов.

— Кстати, вот Вы говорили про убийство, наша процедура убийством с юридической точки зрения не является. В общепринятом смысле Вы по-прежнему будете живы. Мы ампутируем часть мозга, поражённого злокачественной опухолью.

— Но у меня нет опухоли!

— Это Вы так думаете. А по документам — есть. Максимум, что можно будет вменить нам в вину, так это медицинскую ошибку. Примите мои глубочайшие извинения за то, что я сейчас эту ошибку совершу.

Во всё время разговора Герман держался на удивление стойко. Но в какой-то момент, кресло, в котором он был зафиксирован, развернули, и в поле зрения попала репродукция старинного рисунка. На нём древнеегипетские жрецы готовили тело фараона к мумификации. В этот момент мужество Германа покинуло.

Заметив реакцию своего пленника, Фишер довольно ухмыльнулся:

— Это я специально для Вас повесил. Для атмосферностси.

— Вы садист!

— Обычно, как я Вам уже говорил, это просто моя работа. Но сегодня, Вами я займусь для души. И всё же, я не намерен причинять Вам тяжёлых физических страданий. Больно Вам не будет. Операцию проведём под наркозом.

— Спасибо, Вы так гуманны.

— Ой, не благодарите, наркоз будет местным. Вы ничего не почувствуете, когда я буду резать кожу и сверлить кость черепа. А что будет после, окажется для нас обоих сюрпризом.