Пояс Богородицы

Мгла. Всё затянуто мглою.
Вылазке поздней не рад,
Шлиманом, ищущим Трою,
Чащей иду наугад.

Сосны и ели громадны.

Гуще, белесее мгла.
Просека – нить Ариадны,
Ты же ведь справа была?

Не потревоженный граем

Сгинувших где-то ворон,
Чащею оберегаем
Сытой неясыти сон.

Даль поразмыта и стёрта.

Лишь бы не сбиться – молю.
Жаркий, весёлый костер я,
Если дойду, запалю.

Тихо. Противно до дрожи.

Нет, не видать ни шиша.
Скоро ты в пятки, похоже,
Переметнёшься, душа.

Чу! Из-за сумрачной ели,

Оберегающей сов,
Слева, как шорох метели,
Слышится всё-таки зов…

«Раздражаюсь. О, Господи, что ж…»

Раздражаюсь. О, Господи, что ж,
Что такое творится в душе?
Вид надменно-заносчивых рож
Достаёт до печёнок уже.

Раздражает и это, и то.

Я сержусь, коль заденут плечо.
Бьёт по нервам порою, как ток,
Самый что ни на есть пустячок.

Не рубцуется на сердце шов.

В нём глубоко заноза сидит.
Не люблю – потому и без шор.
Не грущу – оттого и сердит.

С рукава голубиный помёт

Я брезгливо стираю рукой.
А душа всё никак не поймёт,
Что давно ей прописан покой.

Уж она не скорбит ни о ком,

Лишь добром поминает быльё.
Никаким белоснежным платком
Мне не вычистить фибры её.

«Ты золотом кичишься…»

Ты золотом кичишься,
Дворцом до облаков.
На иномарке мчишься —
Охранники с боков.

Мощна твоя машина.

В ней его чертей движок.
Нам всем по три аршина
Отмеряно, дружок.

Летишь ты, презирая

Россию и ветра.
Ключи от двери рая
Не купишь у Петра.

Под мрамором ли, бронзой

Ты сыщешь ухорон,
В аду тебя не бонзой
Определит Харон.

А как это ни странно

(Ему что Влас, что Тот),
Со всеми непрестанно
Терзаться поместит.

«Есть странность некая во мне…»

Есть странность некая во мне —
Вблизи не замечать колосса,
Но различать в полночной тьме
Далёких звезд златое просо.

Ты где, звезда, что так мала?

Взгляну на ковш: скажи на милость
Она всё там же, где была, —
На сгибе ручки приютилась.

Мечтаю в полночь на юру —

Не глупость ли, не наважденье? —
Увидеть чёрную дыру
Или сверхновой нарожденье.

О мирозданье! Хошь не хошь,

А ведь в живых и я не буду…
Лей на меня, небесный ковш,
Июльский зной, зимы остуду.

Лей, Водолей! Недолог путь

От полночи до синей рани.
В последний раз когда-нибудь
В твоей умоюсь Иордани.

Быть лучше всё-таки живым.

Печаль изведать и невзгоды.
Годам межзвёздным, световым
Я предпочту земные годы.

Ведь жизни малые ростки

По Водолея наущенью
Самой природе вопреки
Цветут к январскому крещенью.

«Во мне должно быть что-нибудь от тигра…»