Пояс неверности. Роман втроем

Огромное бежевое покрывало Pratesi из монгольского кашемира — сама тащила из Италии в безразмерном пакете с ручкой — по краям три нашитые бархатные полоски в полсантиметра шириной, обычно я начинаю нервно ковырять одну из них ногтем, выдергивая нитки. Варварство, разумеется, но мне нужно как-то себя занять, успокоить. Вынимаю сигареты, Он достает пепельницу, всем своим видом выражая, что не одобряет курение, я знаю, закуриваю и выдыхаю беловатый дым. Мое отражение в дверце напрочь зеркального шкафа-купе теряет пугающую резкость, можно не бояться увидеть признаков ураганного старения и осыпания лица, мои вечные страхи. Просто темные волосы, просто темные узковатые глаза, просто широкие скулы.

— Не могла дозвониться до тебя вчера.

— Телефон разрядился. Батарея совсем не держит.

— А вот мой телефон почему-то никогда не разряжается внезапно.

— Везет тебе!

— Просто надо иногда смотреть на уровень зарядки, это не так сложно.

— Ты помешана на контроле. Тэ пэ эн ка. Ты даже несчастный уровень зарядки пытаешься контролировать.

— Я не помешана на контроле.

— Да-да. Ты послушай себя. Вчера в ресторане. Или когда мы были?.. «Так, вот это я пробовала, полная ерунда, закажи себе семгу-гриль, они ее не очень портят…»

— И что?

— И ты говоришь, что не помешана на контроле?

Громко смеюсь, смех вполне осязаемо падает розоватыми имбирными лепестками на почти чистый магазиновый пол и лаковые носы моих вишневых сапог, «когда идешь, носки ставь врозь и помни, кто ты такая!» — советовала Белая Королева. Послушно делаю выверенный шаг, потом второй.

С каких-то пор в «Седьмом Континенте» продают живые цветы, никогда не замечала раньше. Люблю цветы какой-то такой любовью, немного даже болезненной, переживаю, что им дается плохой уход, например. Десятки свежих роз плотно утрамбовали в высокие пластмассовые емкости, ни кислороду, ни воды в достаточном количестве. На несколько минут замираю и у отвратительных оранжевых вазонов, качаю головой, ко мне спешит очередная девушка в темно-красном жилете, открывает рот в перламутровом блеске дешевой помады. Нет, благодарю вас.

Надо делать простые, привычные вещи: наполнить тележку, не думать о плохом, подойти к кассе, вспомнить о яблочном соке, Он предпочитает определенной марки, добавить несколько пачек. Вернуться к кассе. Дотянуться до сигарет, взять красные «Давидофф».

Кассир — приветливая девица с бейджиком «Любовь», волосы выкрашены в иссиня-черный цвет, плохо гармонирующий с ее хорошеньким розовым лицом и голубыми глазами. У семейной пары впереди меня не сканируется большой пакет с королевскими креветками, кассир «Любовь» вводит цифры кода вручную, извинительно улыбается. Выгрузить на движущуюся ленту Его любимые колбаски чоризо, заметить заинтересованный мужской взгляд, чуть повернуть голову вправо — симпатичный мужчина в военной форме смотрит внимательно, готов улыбнуться, губы вздрагивают, чуть приоткрываясь. Расстроиться — ну вот, и никаких эмоций, даже и глазом не моргнула, даже и звезды на погонах не посчитала, а откуда взяться эмоциям, если все они остаются между складок простыней, под прямоугольными подушками.

Ах, этот «Седьмой Континент», из моих покупок не сканируются сливки, ладно, аппарат возражает против излишеств с королевскими креветками, но сливки?.. Воспользовавшись паузой, достать пластиковую ВИЗУ, кассир «Любовь» проделывает необходимые манипуляции, дождаться появления чека.

— Одну минуточку, — услышать из-за спины, — я ведь могу уже оплатить?

Военный с так и неподсчитанными звездами протягивает кассиру «Любовь» аккуратно расправленные купюры, а мне — чайную розу на упругом стебле.

— На что жалуетесь? Эн че жэ?

— Никогда не любила ноябрь.

— А теперь полюбила?

— Да. Небо такое в ноябре.

— Какое? Низкое облачное?

— Серое прозрачное.

— Эс пэ. Прекрасно.

— Как твои глаза.

— Да ты в душе поэт. Я вот иногда не помню, какие там у меня глаза.

— А у меня?

— О, чччерт. Ну что за бабство. Сейчас ты начнешь биться в истерике: аааа!!! не помнит, какие у меня глаза!!! Подлец!!!

— Значит, я права, и ты не помнишь.