Пояс жизни

Батыгин был давно знаком с Элеонорой Джефферс и знал, какое большое место занимает она в жизни своего прославленного мужа. Когда Джефферс улетел на Луну, Батыгин переписывался с Элеонорой Джефферс, подбадривая ее, и и даже лукавил, уверяя, что полет совершенно безопасен.

И сейчас ученые разговаривали не стесняясь ее, потому что от Элеоноры Джефферс у них не было и не могло быть секретов.

- Все это писалось уже не один раз, - говорил Джефферс, указывая на жирные газетные заголовки. - Они не очень изобретательны, эти репортеры. Они уже не раз стыдили меня и натравливали на вас. Я привык не обращать внимания на газеты.

- Меня они тем более не могут тронуть - пусть себе пишут. - Батыгин отпил из фужера лимонад со льдом и прямо посмотрел на Джефферса. - Но, может быть, вы все-таки подсознательно уступаете им, этим репортерам, или тем, кто стоит за ними - заправилам вашей пресловутой Компании?

Джефферс вопросительно взглянул на Батыгина.

- Видите ли, - Батыгин тщательно подбирал слова. - У меня сложилось впечатление, что вы не успеете подготовить астроплан ко времени великого противостояния, точнее, к тому дню, когда нужно вылететь, чтобы наверняка встретиться с Марсом в космосе...

- Успеем, - возразил Джефферс. - Работы спланированы так, что мы должны успеть. Правда, в обрез, лишнего времени у нас не будет. Но все-таки мы сможем вылететь...

- Я не имею права учить вас, но вы мне очень дороги, и мне не хотелось бы потерять вас...

- Вы думаете, это так опасно? - спросила Элеонора Джефферс.

- Да, это очень рискованно. Все нужно рассчитать с предельной точностью и вылететь обязательно в срок.

- В таком случае, - сказала Элеонора Джефферс, - мы, непременно полетим вместе. - Она подчеркнула слово "непременно", и Батыгин понял, что они не в первый раз говорят на эту тему.

- Но можно вообще не лететь, можно ограничиться засылкой астролабораторий с передающей аппаратурой - "звездоходов", как их у нас окрестили. Риск при космических полетах огромен.

- Вы говорите хорошие и верные слова, дорогой коллега, - возразил Джефферс, - но я - сын своей страны. Я знаю ее недостатки. Но в отличие от вас я нахожу немало положительных, симпатичных мне сторон в нашем общественном строе. И я не могу _совсем_ игнорировать газетные статьи, пожелания руководителей Компании по эксплуатации планет, да и нашего правительства. А общее мнение таково, что на Марс нужно лететь, даже если риск будет больше, чем обычно, - все равно лететь. Как ученому, мне безразлично, кто первым прилетит на Марс, но от меня требуют, чтобы я это сделал первым. И я должен попытаться сделать это первым, хотя бы для того, чтобы оправдать деньги, пожертвованные моему институту.

Джефферс задумался, машинально переставил свой бокал, а потом сказал:

- Есть еще одна причина, обязывающая меня лететь: я не дождусь следующего великого противостояния Марса. Годы, мой дорогой коллега, уже не те. А я поработал достаточно много в астрогеографии, чтобы в конце жизни доставить себе и своей жене маленькое удовольствие - побывать на Марсе и нарвать большущий букет цветов; они, наверное, там есть, а Элеонора так любит цветы!

- Вы твердо решили лететь вместе?

- Слишком много шансов никогда больше не увидеться, если один из нас останется на Земле...

Батыгин смотрел на Элеонору Джефферс. С океана дул бриз, и седые волосы ее слегка шевелились на ветру, иногда падая на щеку, и тогда она убирала их... Лицо ее было ясно и спокойно, словно к концу своей нелегкой, полной страхов и затаенных страданий жизни, жизни жены и друга ученого-астрогеографа, Элеонора Джефферс обрела полное душевное равновесие, простое и светлое понимание вещей. Батыгин догадывался, что спокойствие и ясность, хоть это и казалось парадоксальным, пришли к ней, когда было окончательно решено, что она отправится вместе с мужем в сопряженное с огромным риском космическое путешествие и разделит с ним его судьбу, как бы эта судьба ни сложилась - трагично или счастливо.

И Батыгин вспоминал свою жену, ее застывшее, словно окаменевшее лицо и напряженный, - все силы собраны, чтобы не расплакаться, - взгляд, когда он прощался с ней на астродроме перед отлетом на Луну. Да, нелегка участь жен. Раньше они волновались, когда их мужья учились водить самолеты или увлекались парашютизмом, когда уходили на войну, а теперь - космические полеты... Что ж, его, Батыгина, никто не будет провожать, когда он пойдет по широкому полю астродрома к звездолету, - единственный человек, который имел бы право дойти с ним до звездолета, - жена уже не сможет проводить его...

Батыгин провел ладонью по груди, словно растирая ее, - что-то пошаливало сердце, раньше никогда с ним этого не случалось, а вот теперь стало пошаливать, - и глубоко вздохнул.

- Что так грустно? - спросил Джефферс.

- У нас, стариков, много поводов для невеселых воспоминаний. Я завидую вам, завидую потому, что моя жена не сможет полететь со мной...