Пояснения к тексту. Лекции по зарубежной литературе

И позволю себе заметить по поводу нашей «святая святых» — Дня Победы: конечно, государственные праздники цементируют общество. Это, как гимн, встать — руки по швам и все объединяются вокруг частички национальной идеи. Но припомним «Игру в бисер», хаос получился, когда отменили внешние законы, а внутренние, в душе, еще не взрастились. Но когда есть внутренние законы, в душе, не нужны внешние. И не только 9-го мая, но и всякий день тихо помню и ухаживаю за могилой, и не только по праздникам говорю, дорогая бабуля, как я тебя уважаю… и только в этом случае я не вру.

Все эти безумные фолкнеровские мужчины — тяжелые мономаны, не помнящие ни о каких веревочках и ведущие свой поединок с судьбой и при этом никого не принимающие в расчет, — опасность, о которой предупреждал еще Достоевский. Они поперхнулись каждый какой-то своей удаленной во времени историей и не могут сладить с будничной жизнью и временем, в котором они реально живут, и оттого-то у них гул в ушах и ярость в мыслях. И все же очевидно, что причина этого мужского безумия (женщины у Фолкнера все со знаком плюс, даже если им, как мисс Дженни случается витать в облаках) — разрыв в преемственности и традиции в связи с войной. Сказано в «Гамлете»: «распалась связь времен», но именно тогда, когда распадается связь времен и нарушается традиция и преемственность, начинают по городам и романам слоняться поэтические маньяки, «отогревающие в себе неисполнимые мечты и нестройные песни» (Бабель). Если припомнить нашу литературу, то события нашей Гражданской и распад связи времен и человеческой преемственности тоже породил горячечное состояние умов. Так это происходит с героями Бабеля и Платонова, чье психологическое состояние (у них кипит возмущенный разум) весьма напоминает состояние фолкнеровских героев. У них «душа горит и рвет огнем тьму тела» (Андрей Платонов) и от того эти герои проникаются немыслимой и вечной любовью (к кому бы вы думали?!) — к товарищу Розе Люксембург! Или у Исаака Бабеля: «Мечта ломала мне кости, мечта подо мной трясла истлевшее сено, сквозь горячий ее ливень я различал…» Это герои, «которые мало едят, но много пребывают во внутренних мыслях», как говорил Платонов. Персонаж Фолкнера тоже чувствует себя подобно «влажному семени, яростно заброшенному в горячую слепую землю». Тонус, как видите, и там и здесь эмоционально приподнятый.

Грубо говоря, все эти продукты распавшегося, разломившегося времени предаются вечному занятию юношей — поискам истины. Сам Фолкнер говорил, что истины существуют не для того, чтобы их находили, а для того, чтобы их искали. И вот с этой точки зрения персонажи Фолкнера подлежат еще одному делению: они делятся на тех, кто истину ищет, — Квентин Компсон, например, или Байрон Банч, даже загипнотизированный прошлым Хайтауэр, и тех, кто эту истину нашел: пастор Макихерн, док Хайнс, Перси Гримм, Джейсон, и это самые страшные у Фолкнера люди.

Док Хайнс из «Света в августе», — дед главного героя Кристмаса, отправивший в могилу собственную дочь за то, что она, по его предположениям, родила от негра или мулата и ее ребенок имеет в крови примесь негритянской крови, человек, косвенным образом повинный и в смерти внука, — это окончательный безумец, вообразивший себя пророком Иеремией, истощенный собственным черным огнем физически жалкий старикашка, выхвативший из всей совокупности религиозного чувства, именуемого религиозной верой, только один совершенно необязательный компонент — ненависть к отличающимся от него. В сущности, док Хайнс любит не Бога, а свою ненависть.

Еще один твердокаменный фанатик, обретший истину навечно, протестант, для которого Библия чудовищным образом превращается во что-то вроде военного устава, — пастор Макихерн, приемный отец Кристмаса, которого не выдержавший его тяжкой науки Кристмас убивает.

Нужно сказать, что не раз у Фолкнера появляются одержимые религиозные фанатики, и здесь есть некоторый повод для раздумий о протестантизме (вспомните родителей Гессе, я тогда на этой теме останавливалась, епископа из Бергмановского фильма «Фанни и Александр», твердокаменного блюстителя веры, сгорающего при пожаре). Я не буду вновь останавливаться на этом, подчеркнув, однако, что это благодатная почва для произрастания таких тяжких характеров.

Еще один персонаж, нашедший истину, — типичный боевик, очень узнаваемый Перси Гримм, тот, что убивает Кристмаса, он всегда будет принадлежать к той партии, которой нужны штурмовики. Это человек в принципе интеллектуально остолбенелый, таких сжигает и душит энергия. В интеллекте они не нуждаются, милосердие презирают, им просто нужен враг для выхода энергии, и они этого врага отыскивают.