Пойдем играть к Адамсам

По мере того как ручей Оук-Крик поднимался к своему туманному истоку – родниковому болоту, в полуокруге отсюда, – он становился все уже. Здесь все больше встречалось зарослей сорняка и других препятствий. В какой-то момент Джону пришлось лечь на дно лодки, чтобы проплыть под огромным упавшим деревом – точнее, дубом, – ствол которого тянулся от берега до берега. Это был страшный подвиг, требовавший паучьей сноровки.

Джон лег, ногами к корме, спиной прижавшись к среднему сиденью. Подняв руки, он ухватился за мокрую, черную, гниющую кору и медленно потянул себя и лодку вперед. Его пальцы, ожидая появления личинок, змей или чего похуже, двигались осторожно. На лицо капала влага. Когда лодку затянуло под дерево, она села на ил и застряла. Вместо того, чтобы поддаться панике, Джон взял передышку – всё-таки он был жив и здоров или, по крайней мере, так же здоров, как час назад дома, – и задумался. То сдавая назад, то снова двигаясь вперед, он стал медленно проталкивать лодку под стволом дерева, пока снова не увидел свет. По сравнению с чернотой, через которую он прошел, затянутое облаками ночное небо показалось на удивление светлым. Высвободившись, лодка оказалась выше по течению, а дерево осталось позади.

Джон отдыхал. Раздался протяжный гром, сверкнула молния и снова прогремел гром. Джон поднялся на ноги.

Днем он знал это место. Здесь можно было ловить маленьких солнечников [6], искать в иле раков, обита-

ющих на полпути между соленой и пресной водой. А тем, кто помоложе и кому нечем заняться во второй половине дня, можно было строить ведущие в воду мостки из прутиков. А вот ночью здесь было страшновато.

Развернув с помощью весла лодку носом вперед, Джон двинулся дальше. Впереди был крутой поворот с песчаной косой посередине, свалка, куда приезжали грузовики со всего округа, и тропинка, которая вела к дороге, идущей обратно к его участку. Дом Джона находился за его левым плечом; а по правую руку – «сосны», глинистый берег участка Адамсов. Где-то там был Сборщик.

Глаза Джона, должно быть, дважды скользнули туда-сюда по одному и тому же темному пространству, пока желтая вспышка молнии не высветила обнаженную человеческую фигуру, стоящую по колено в мутной воде, ярдах в тридцати от ближайшего берега, который относился к участку Адамсов. Мужчина мылся – откуда Джон мог это знать? – или уже помылся. Как бы то ни было, он смотрел на Джона.

Тактическая обстановка сразу же стала понятна и неприятна для Джона, если не сказать унизительна. Он издавал звуки, пока протискивался под деревом.

Пути назад не было. Сборщик был предупрежден; и их разделяло всего пять прыжков; он стоял ногами на дне, а Джон был в трясущейся лодке. Не удержавшись, тот опустил глаза на кучку камней, которые намеревался бросать в лес, чтобы напугать противника. Как же глупо. Они со Сборщиком оценивающе разглядывали друг друга. Было то светло, то темно. То шумно, то тихо.

По мере того как тишина затягивалась, а ситуация становилась все более очевидной, Джон понял еще один факт. Он принял его с удивительным хладнокровием, как нечто само собой разумеющееся. Они были врагами. Любые два человека, сошедшиеся вместе в подобных обстоятельствах, должны бояться и ненавидеть друг друга. Джон считал это нормальным.

В книгах и комиксах молчание считается недопустимым. Люди в них не замолкают. Однако это молчание оказалось не только допустимым, но и предпочтительным.

Не говоря ни слова, Сборщик наклонился, зачерпнул воды в сложенные вместе ладони и вылил себе на голову. Джон молча направил лодку на середину реки, хватаясь за ветки деревьев и отталкиваясь. Затем, отпустив ветки, вытащил весла, просунув их в уключины, и отплыл в центр поймы. Там, оказавшись на какое-то время в изоляции и безопасности, перевел дух и успокоился.

– Рыбачишь? – Сборщик говорил тихо, не громче, чем требовалось для человека, разговаривающего с кем-то в помещении, и все же окончание «чишь» в слове «рыбачишь», казалось, протянулось в бесконечность. У него был типичный для Сборщиков акцент.

– Ага.

Сборщик повернулся, медленно двинулся вброд к берегу и стал собирать валяющуюся вокруг него темную бесформенную одежду. Но вместо того, чтобы одеться и уйти в лес, он удобно уселся на корточки, сцепив руки на коленях. Через некоторое время вспыхнула спичка, а затем засветился кончик сигареты. Джон погрузил весла в воду, удерживая лодку против слабого течения.

Он испытывал отвращение к себе, облегчение и страх одновременно. Из-за его неуклюжего и шумного перемещения он оказался теперь в невыгодном положении. На ум пришла дюжина альтернативных планов – такая вот мудрость задним числом. Но кто мог ожидать, что этот ублюдок будет бродить голышом по ручью посреди ночи?

– Ты… из того дома? – Снова раздался спокойный, низкий голос Сборщика. Окончание «ма» повисло в воздухе угрожающе близко.

– Да… нет, – нервно ответил Джон. – Из другого.

Тишина.