Пойдем играть к Адамсам

Дайана испытывала от этого и удовлетворение, и негодование. Удовлетворение – за чувство свободы, которое она ощущала, а негодование – из-за того, что это позволяло ей понять детей. Малыши всегда знали, что в трудную минуту они сдадутся, заплачут или вроде того. Их надежность и храбрость были лишь видимостью, которая рассеется, едва на горизонте появятся взрослые. Конечно, никто не говорил об этом вслух, но Дайана была уверена, что именно это и произойдет, причем очень скоро, если она ничего не придумает. Возможно, завтра вечером в это время Барбара уже будет свободна. Они могут освободить ее прямо сейчас. И Джон, даже Джон. Теперь, когда он уже мутил с девушкой (Дайане было неприятно смотреть на это, но ей было интересно, как это происходит между мужчиной и женщиной), он тоже стал ненадежным. Возможно, даже сдрейфит первым. Об этом Дайана размышляла, пока ехала с невозмутимым видом в машине со своей семьей.

Все усложнялось. Резко возросла опасность того, что кто-то вмешается и разоблачит их, что Барбара сбежит и что у них сдадут нервы. Им уже довольно долго везло. Конечно же, Дайана не смотрела на это аналитически, но удивление их успехами и явное предчувствие того, что их ждут перемены, не шло у нее из головы. Страх перед концом игры – страх каждого из них – лег на ее плечи. И у нее была еще одна проблема – Пол.

Даже в повседневной жизни он был неуравновешенным, непредсказуемым, взрывным, темпераментным и непостоянным. Будучи много лет вынужденной нянькой для своего брата, Дайана отчасти научилась его контролировать. Мать принимала транквилизаторы и снотворное практически на повседневной основе. И Дайана уже долгое время пичкала младшего брата то капсулами, то таблетками. С возрастом она становилась смелее, и Пол принимал все это без каких-либо улучшений для себя. Наркотики будто тут же сгорали в этом хрупком, страдающем спазмами ребенке. А с тех пор, как началась эта история с Барбарой, ему стало еще хуже. Он стонал во сне, кричал и просыпался в слезах, и она уже боялась, что он может все выболтать. Зажатая между ответственностью перед Свободной Пятеркой, иссякающим запасом материнских транквилизаторов и гиперактивностью Пола, она постоянно кормила его обещаниями и предположениями о том, что может произойти, а когда ничего не получалось, крала очередную таблетку и скармливала ему. (Даже Бобби перерыл вещи доктора Адамса в поисках таблеток, которые могли бы помочь, но ничего полезного найти не удалось.) Сейчас Пол держался лишь за слабую надежду, которую дала ему Дайана, – выход из игры, который будет очень веселым, веселым именно для него.

Всего этого было достаточно, чтобы семнадцатилетняя девушка просто сдалась, освободила пленницу и пошла под суд. Конечно же, в голову ей пришел альтернативный вариант. Наказание для нее наверняка будет самым мягким. Она подключилась лишь после того, как они захватили Барбару в плен. Вела хозяйство, кормила всех, обеспечивала безопасность и так далее и тому подобное. Данные обстоятельства могли сыграть ей на руку. Но… но это не то, чего она хотела.

Игра шла как надо. Они не сделали ничего плохого. Именно этого Дайана и придерживалась. Взрослые и дети находились по разные стороны. Любой, кто хоть что-то смыслил в жизни, должен был это осознавать. Одни были законной мишенью для других, и так было всегда. И даже если они проявляли друг к другу лояльность и относились друг к другу справедливо, их все равно разделяли постоянные обиды и раздражение. Гордая Дайана не могла представить, что плачет от несправедливости, как и не могла представить, за исключением редких случаев, что взрослые поступают иначе. Так из правильного начала, удачного стечения обстоятельств и хорошего управления сложилась логичная (на ее взгляд, совершенно логичная) ситуация, которая должна была когда-то, в каком-то месте подойти к финалу, гармонирующему с началом. Дайана настолько уверовала в это, что начала – отбросив недоеденный рожок от мороженого – представлять себе в деталях, как они могли бы завершить свою маленькую игру.

На внутриштатной дороге ее отец вылез из машины, обошел ее и открыл пассажирскую дверь, а Дайана скользнула за руль. Голова у нее была переполнена мыслями. Управление машиной происходило на автомате. Но при одном лишь прикосновении к рулю, при переключении коробки передач в положение «драйв», ей в голову пришла непрошеная мысль, возникшая из ниоткуда, будто кто-то произнес ей на ухо: «У Адамсов есть машина». И больше ничего, ни подсказки, ни намека, ни предложения, только этот странный голос. У Адамсов есть машина. Дайану будто ослепило от мудрости этой фразы. Барбару можно перевезти в другое место.

Внезапно Дайане захотелось, чтобы они поскорее вернулись домой, посмотрели телевизор и легли спать. Ей нужно было побыть наедине с собой, чтобы иметь возможность что-то придумать, что-то сделать. Внезапно в голове у нее сложилась целая «история».

Н