Пойдем играть к Адамсам

– Я… – воскликнул он, в попытке опровергнуть обвинение. – Я… Я… – Было ясно, что Пол хотел сказать что-то, что нельзя выразить словами. Если б он огляделся вокруг, то даже нашел бы сочувствие. Все переживали, хоть и по-разному. Но он не смотрел по сторонам и не мог ничего выговорить. Вместо этого, не найдя слов, опустил голову, как маленький бычок, и, охваченный жаждой самоуничтожения, бросился к стене гостиной. Со стуком ударился в нее и упал на пол, но не потерял сознание. При всей своей кажущейся хрупкости и при этом невероятной энергичности, он, похоже, еще сохранял легкую связь с реальностью.

Члены Свободной Пятерки (по крайней мере, трое из них) замерли. Они слышали о самоубийственных припадках Пола, но никто, кроме Дайаны, никогда их не видел. Они уставились на него в полном изумлении.

Расстроенный, обиженный, все еще не способный сказать, что хотел, он лежал на полу и рыдал. Это были душераздирающие звуки, звуки, издаваемые не просто обиженным ребенком, а ребенком брошенным, лишившимся всякой поддержки.

Дайана вскочила на ноги и подбежала к нему. Обычно она двигалась с ледяным спокойствием, но на этот раз ее движения были по-детски резкими, неуклюжими и пугливыми. Она перевернула Пола на спину и положила его голову себе на колени. Было очевидно, что ей жалко его. А Пол, если не брать во внимание его спазмы и подергивания, был вполне нормальным мальчиком. У него были светло-каштановые волосы, тонкие и вьющиеся. Карие глаза излучали тепло. На фоне короткого хлопчатобумажного платья Дайаны он выглядел очаровательно. Было в выражении его лица что-то умоляющее.

Дайана погладила его по голове в поисках шишки.

– Ты не поранился?

– Я… я… – пытался сказать он снова и снова.

– Пол! Пол, послушай меня. Помолчи.

– Я… что?

– Пол, ты сможешь сделать это.

– Что?

– Убить ее.

– Я?

– Убить ее, – сказала Дайана. – Как мы обсуждали.

Пол немного успокоился. Стал всхлипывать реже.

– Ты скажешь нам, что делать, и сам будешь первым. Понимаешь?

– Правда? – От снизошедшего на него озарения, глаза у него стали янтарными, как у кошки.

Дайана посмотрела на остальных троих. Она крайне редко кого-то о чем-то просила и не умела это делать.

– Он же может быть первым, не так ли? – спросила она. – Это несправедливо, но ему очень хотелось бы этого…

– Я… я…

– Быть первым в чем? – спросила Синди.

– Быть первым – убить ее.

Пол все еще не пришел в себя. Он перевернулся на бок и прижался лицом к худому животу сестры, словно хотел заползти к ней в утробу. Подогнувший ноги в позе эмбриона, он походил на младенца, готового вот-вот родиться.

– Он же может, верно?

– Подожди, – сказал Бобби. – У нас было собрание по этому поводу. Мы так и не проголосовали. Так ничего и не решили…

Джону пришлось согласиться, хотя, казалось, это его раздражало.

– Ладно, давайте проголосуем. Кто за то, чтобы убить ее?

– Я, – сказал Пол (а как же иначе?).

– Я, – сказала Дайана.

– Я, – присоединился Джон.

– О… я, наверное, – согласилась Синди.

– Нет, – возразил Бобби. Он перестал плакать, но все еще пребывал в удрученном состоянии.

– Ну, ты же хотел голосование.

– Это нечестно!

– Что не так?

– Я единственный, кто против…

– Для этого и нужно голосование.

– …и я должен сделать какую-то глупость только потому, что у вас не хватает ума это понять. Нас поймают. Говорю тебе, они узнают.

– Голосование!

– Подождите, – холодно сказала Дайана. – Мы можем пройти первую часть. Подготовимся, а затем, если что-то будет не так, как надо, остановимся. Мы всегда можем отпустить ее, даже в последнюю минуту.

– До тех пор не будем причинять ей вреда?

– Конечно нет.

– Мы не сумасшедшие, ты же знаешь.

Бобби был совсем не доволен собранием, но они проголосовали честно и справедливо. И непременно сделают то, что сказали, если смогут. То есть теперь все сводилось к одному вопросу – последнему шагу.

– Ну, ладно, – сказал он. Ему требовалось время подумать.

О

статок утра был безрадостным даже по меркам Свободной Пятерки. Пола уговорили лечь и немного отдохнуть, отказавшись от своего первого за день купания. Как и любой другой ребенок, он не привык добровольно ложиться спать, пока солнце еще высоко, но на этот раз уступил.

– Если ты вернешься домой обиженным или раздраженным, мама начнет допытываться, что случилось, – сказала Дайана.

– Ты можешь нам все испортить, – добавил Джон.

– И себе тоже…

Даже Синди, проявив толику бескорыстной доброты, положила маленькую мягкую ручку ему на голову.

– Мы можем поиграть и покупаться после обеда, – сказала она. – Я пойду с тобой. Если хочешь. Можем строить мосты и все такое.

Бобби кивнул, и Пол неохотно закрыл глаза. Он явно все еще пребывал в расстроенных чувствах – бледный, дрожащий, вспотевший, – но он старался подчиняться, и они оставили его.

Однако даже на пляже настроение не улучшилось. Было ужасно жарко. Вода по ощущениям напоминала теплый ил, а голодные москиты гоняли их с места на место.

– Сегодня это действительно произойдет, – сказал Джон.

– Дождь? – сказал Бобби.

– Буря.

– Ага, – согласилась Синди.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!..

– Ага, конечно.