Пойди поставь сторожа

На третий день религиозного возрождения, когда они и еще несколько детей вышли и во всеуслышание признали Господа Иисуса своим личным Спасителем, все трое стояли, уставившись в пол, потому что преподобный Морхед складывал руки у них над головой и дошел до: «…c-совет не-чес-стивых и не с-стоит на пути грешных». Дилла от хохота скорчило так, что проповедник попросил Джима: «Выведи мальчугана на свежий воздух. Его обуял восторг».

А теперь Джим сказал:

— Знаешь чего? Пошли к тебе во двор, к пруду.

Дилл сказал, что в самый раз, а амвон они смастерят из ящиков.

Двор Финчей от двора мисс Рейчел отделяла подъездная гравийная дорожка. А в боковом дворе мисс Рейчел был пруд, окруженный кустами азалии, кустами роз, кустами камелий, кустами гардений. В пруду, в тени, среди широколистых кувшинок, водились старые жирные серебряные караси и сколько-то лягушек и тритонов. Большое фиговое дерево с раскидистой ядовитой листвой нависало над изрядным куском двора, и там всегда было прохладнее. Мисс Рейчел расставила вокруг кое-какую садовую мебель, а под фиговым деревом стояли козлы.

В коптильне у мисс Рейчел они нашли два порожних ящика и соорудили перед прудом алтарь. Дилл занял место за ним.

— Я буду мистер Морхед, — сказал он.

— Нет, я! — сказал Джим. — Я старше.

— Ладно, — сказал Дилл.

— А вы с Глазастиком будете прихожане.

— Нам будет нечего делать, — ответила Джин-Луиза. — Больно надо сидеть тут целый час и слушать тебя, Джим Финч.

— Вы можете пожертвования собирать. И петь хором.

Прихожане притащили два садовых стула и уселись лицом к алтарю.

— Ну, давайте, пойте чего-нибудь, — сказал Джим.

Джин-Луиза и Дилл запели:

О, Благодать, глас нежный твой
От скверны мне спасенье:
Заблудшего вернул домой,
Слепцу послал прозренье. А-минь.

Джим обхватил руками амвон, подался вперед и сказал проникновенно:

— Как же приятно видеть вас всех здесь нынче утром. Это в самом деле доброе утро.

— А-минь, — отозвался Дилл.

— Разве не хочется вам, братья и сестры, в такое утро настежь распахнуть сердца навстречу Господу и спеть? — вопросил Джим.

— Й-еще бы, сэр, — ответил Дилл, который из-за крепкого сложения и малого роста всегда играл характерные роли, и превратился в хор:

В час, когда труба Господня вострубит,
и над землей
День Предвечного зажжет зарю свою,
И на Божью перекличку призовут
спасенных строй,
Буду я стоять в том праведном строю.

Пастор и паства подхватили. Распевая, Джин-Луиза слышала издалека зов Кэлпурнии. Она отмахнулась, чтобы этот комариный писк не лез в уши.

Побагровевший от усилий Дилл заполнил первый ряд.

Джим нацепил на нос воображаемое пенсне, откашлялся и сказал:

— Братья и сестры, «Восклицайте Господу, вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте». — Потом пенсне сдернул и, протирая его, повторил басовито: — «Восклицайте Господу, вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте».

— Пора собирать пожертвования, — сказал Дилл, и пришлось отдать ему два пятицентовика, лежавшие у нее в кармане.

— Только потом вернешь.

— Тихо вы! — шикнул на них Джим. — Теперь проповедь.

И прочел такую долгую, такую скучную проповедь, какой Джин-Луиза в жизни своей не слышала. Он говорил, что ничего нет на свете греховнее греха, и что никто из согрешивших не достигнет преуспеяния, и что блажен муж, который сидит в собрании развратителей[19], короче говоря, повторил на свой лад все, что слышал за последние три дня. Голос его то уходил в самые низы, то взвивался до визга, а сам он так махал руками, словно земля разверзалась перед ним и он искал опоры.

— Где Сатана? — вопросил он и указал прямо на прихожан. — Здесь, в Мейкомбе, штат Алабама.

Потом завел было речи о преисподней, но Джин-Луиза сказала:

— Хорош, Джим, кончай, — потому что живописаний преподобного Морхеда хватит ей по гроб жизни. Тогда Джим на ходу сменил тему и заговорил о небесах: на небесах полно бананов (Дилл их обожал) и тушенной со сливками картошки (ее любимой), и когда они умрут, все отправятся туда есть всякие вкусности до самого Страшного Суда, но вот после Страшного Суда Господь, который со дня их рождения записывает в книге все, что они сделали, отправит всех троих в ад.

Закругляя службу, Джим сказал: мол, кто хочет соединиться с Господом, шаг вперед. Она шагнула.

Джим положил ладонь ей на темя и осведомился:

— Девушка, ты раскаиваешься?

— Да, сэр, — ответила она.

— А была ли ты крещена?

— Нет, сэр.

— Тогда… — Джим сунул руку в черную воду пруда и смочил Джин-Луизе голову. — Крещу тебя…

— Эй, минуточку! — крикнул Дилл. — Так не по правилам.

— По правилам, по правилам, — сказал на это Джим. — Мы с Глазастиком методисты.