Пойди туда — не знаю куда

— А ну ша! — подал вдруг голос Вовчик Убивец. Все так же — не поворачиваясь — он протянул руку за спину: — Дай сюда!

И вот ведь что любопытно: в ответ даже не вякнув, Киндер-сюрприз сунул руку за пазуху и вытащил оттуда злополучную бандерольку из алмазной республики Саха. Убивец, в свою очередь, небрежно забросил пакетик в бардачок и, повернув ключ зажигания, буркнул:

— Все, поехали.

До самого Воронежа, то бишь добрых сто тридцать километров, Магомед все никак не мог успокоиться. Подозрения терзали его, мысли о так нелепо упущенных из рук миллионах отзывались изжожными спазмами. «И все-таки дрянь, дура лупоглазая! — клял он свою куклоликую сожительницу. — Вот уж воистину хитрость — ум дураков! Нет чтобы не мудрствуя лукаво сказать в постели: „Борюсик, вот тебе хреновинка, сунь ее, любимый, в карман и передай со всеми предосторожностями в известном тебе пункте Р. не менее тебе известному красавчику А. — ах, ну что ж тут поделаешь, что поделаешь: тоже моему — извини, так уж получилось — возлюбленному…“ Начиталась бабских романов, в куколки решила поиграть, Мальвина сексуальная! Ну вот и доигралась, вот и результат!.. О Господи, а тут еще эти таинственные телефонные звонки, заспинная шебуршня, многозначительное шмыганье носом. По совести сказать, Ашот никогда не доверял мне, как, скажем, тому же Вовчику. Да и кто я для него, для Микадо: „борзой мент“, „продажный лягашок“, „чахоточный“!.. А если еще, не дай Бог, этот мстительный головорез, этот… этот Отелло лагерный, узнает о нашей с Надушэнькой связи или, что уж совсем катастрофа, — о ее попытках наладить свой собственный транзит через кордон, начать отдельную от него игру, тогда… О-о, господа присяжные, страшно даже подумать, что будет в этом случае!..»

В городе Воронеже сизый от переживаний Магомед попросил Вовчика тормознуть у первого же попавшегося на пути отделения милиции. Убивец удивленно приподнял брови и даже на время прекратил жевать. Киндер-сюрприз, громко шмыгнув перебитым носом, сказал:

— Еп!..

Черный джип «гранд-чероки» остановился впритык к синему, с тюремными решетками на окнах, «мусоровозу». Магомед, хлопнув дверцей, вышел, а вонючий конфидент Ашота Акоповича, восхищенно выпучившись, прошипел ему вслед, как проколотый баллон:

— Ну, ва-ащ-ще!..

Войдя в помещение дежурки, Борис Магомедович сунул под нос сидевшему за столом лейтенантику красную книжицу с золотым государственным орлом:

— Майор Базлаев, ФСБ. Нужно срочно позвонить в Новоцаповский райотдел милиции!

Связь с населенным пунктом, в котором иномарки «раздевали» прямо под окнами «ментовки», была установлена в считанные минуты.

— Новоцапов! — протягивая трубку, радостно сообщил воронежский лейтенант. — На проводе сержант Пантюхин, товарищ майор!

С сержантом Пантюхиным товарищ майор говорить не стал.

— Лейтенант Цыпляков на месте?.. Ну так дай мне его!.. Алло, Цыпляков? Какие-нибудь новости по нашей тачке есть?

— Так точно, товарищ майор! — радостно отчеканил новый новоцаповский начальник райотдела. — Нашли!

Сердце у Бориса Магомедовича екнуло, рука, сжимавшая липкую заплеванную трубку, вспотела:

— Нашли?! Что нашли, Цыпляков?

— Да их же — Лохова, Лопухова и Лепехина!

— Ло… Слушай, а кто это?

— Так ведь наши же, новоцаповские, которые ваш джип грабанули!

Теперь у Магомеда вспотел уже и лоб.

— Значит, говоришь, нашли?

— Так точно, с поличным, можно сказать, взяли. В сарайчике у Лопухова все и было: и подголовники, и магнитофон японский системы «Панасоник», и коврики резиновые итальянские…

— И колесы, колесы! — подсказал новоиспеченному начальнику сержант Пантюхин.

— Так точно, и резина шипованная, американская!

— А больше… а больше ничего там не было? — предательски сорвавшимся голосом спросил Борис Магомедович. — Куклы вы, лейтенант, у них не обнаружили?

— Куклы?! Так вы и про куклу знаете, товарищ майор?! — пораженно воскликнул новоцаповский сыскарь. — Точно, была кукла, только ведь мы…

— Что, что вы? — побелев от волнения, закричал Магомед, но на том конце провода что-то стукнуло, треснуло, затарахтело. Глухо забубнил Пантюхин, послышались неразборчивые чужие голоса. Трубка громко щелкнула в ухо самозваному сотруднику ФСБ.

— Минуточку, товарищ майор, — понизив голос, торопливо пробормотал лейтенант Цыпляков. — Одну минуточку, тут у нас товарищи из Москвы приехали. Тут у нас, елки, такое… ЧП у нас ночью было. Да вы ведь, конечно, в курсе…

Слышно было, как лейтенант положил трубку на стол и, тяжело топая, побежал куда-то.

Минуточка длилась невыносимо долго. Борис Магомедович, у которого с кончика носа свисала теплая щекотная капля, слышал, как там, в Новоцапове, тоскливо ныл пьяненький задержанный:

— Отпусти, сержант, слышь, будь человеком, отпусти…

— Пить меньше надо, Разыграев! — шурша бумагами, недовольно бурчал Пантюхин.

Во рту у Бориса Магомедовича было кисло, живот томительно подсасывало. «Только язвенного обострения и не хватало!» — тоскливо думал нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Магомед.

И вот наконец хлопнула немыслимо далекая дверь, скрежетнул стул.