Поиграй со мной!

Аттари принялся нас прикрывать, вот только один в поле не воин. Кузнечик тоже угодил под заклятье. Лезвие распороло ему спину. Почудилось – кончено! Бой проигран. Холодом и слабостью отзывалось отчаяние. Пульс припустил, а мышцы свело судорогой. Бандиты начали победно ухмыляться. Я так и слышала: Мы вас сделали! Вы помешали нашему побегу, гоняли по станции, едва не настигли, хотели применить зелье Бриолиса. И вот, наконец-то мы отыграемся.

Преступники стремительно бросились в атаку, сминая сопротивление бедного Аттари. Он заметался между заклятьями, но паники и страха не демонстрировал. Лицо кузнечика окаменело, ноздри начали хищно раздуваться, руки суматошно молотили по воздуху, разя кувалдой все, что только приблизится. Он не сдавался, Вел еще бился, старательно прикрывая нас с бабушкой. Если не успевал отразить атаку, просто подставлял мощное тело. Под лельдисом разрасталась лужица крови, похожая на солнце с множеством лучиков. Белые, как снег пышные перья покрылись бордовыми и алыми росчерками.

Он пошатнулся, почти завалился, но тотчас резко вскочил на ноги.

И в эту минуту из-за моей спины появился гигантский черный лельдис.

Лейн! Он оказывается восстановился!

Первым делом он оттолкнул Зарю от заклятья. Сжег шило мощной струей энергии, лишил каракатицу ядовитых канатов и встал в один ряд с остальными агентами. Я поняла, что подвижность уже возвращается. Вел и Аттари сразу приободрились. Лейн выпустил в слегка ошарашенных преступников два заклятья паралича, похожие на то, что использовал кузнечик в «Демонах и ангелах». Преступники поняли, что дело плохо. Расстановка сил резко изменилась.

В воздухе мелькнули сиреневые всполохи. Бандиты прыгнули недопорталом – и моментально скрылись из виду. Вел метнулся к стене, на ходу обращаясь. Вызвал компьютер и забаррикадировал помещение. Мы успокоились, только осознав, что теперь никому сюда не пробраться. И начали оценивать ущерб здоровью.

Лейн, как ни удивительно, полностью вылечился, даже выглядел бодрее и сильнее прежнего. В его ауре – черном призрачном лельдисе появились странные сиреневые вкрапления. Будто часть перьев энергетической птицы окрасилась в неприсущий оборотням цвет. Наблюдая за маньяком в зверином обличье, я ничего такого не видела. Маньяк стремительно бросился к бабушке, хотя царапина на спине ее уже зарубцевалась. Вел метнулся ко мне с такой же скоростью. И на несколько минут мы выпали из жизни. Мощный обнаженный, привлекательный мужчина, с розовой полоской рубца на руке, прижимал, стискивал и шептал что-то на ухо. О том, как боялся меня потерять, о том, что весь смысл земного существования для него – мои жизнь, здоровье и счастье. Я расслабилась, успокоилась, прикрыла глаза и впервые в жизни с сомкнутыми веками не изучала замысловатые рисунки заклятий, не исследовала ауры, не разглядывала эмоции. Наслаждалась Велом и нашей близостью. В груди восторженно колотилось сердце, в голове смешались ласковые фразы, радостные мысли утонули в мареве сладкого дурмана и пылких фантазий. Я больше не одинокая и неприкаянная химера – выплыло откуда-то из глубины подсознания. Почему и как я об этом подумала? Ведь у меня всегда была бабушка – та, что подскажет, поддержит, утешит. Но только сейчас я почему-то ощущала, что одиночество: острое, как укол от дурной новости, что вонзается в грудь больно и неожиданно, тянущее как боль от перелома конечности, вдруг отступило и совсем отпустило. Я наслаждалась близостью лельдиса. Знала, что у химер пар не бывает. Но связывало нас нечто гораздо большее, чем просто чувство, звериное чутье или даже ощущение второй половинки. Чистая животная нежность, любовь – безусловная, как у собаки к хозяину – вот что текло по нашим венам, стремительно впитывалось в каждую клетку. И это ощущение ни с чем не сравнимо.

Никакие человеческие порывы, желания, запертые в клетки культурных устоев, одетые в униформу рассудочного понимания – что лучше для семьи, работы, состояния не сравнить с этим всепоглощающим ощущением. Когда нет ничего, лишь мужчина и женщина. Эмоции и порывы тесно переплетаются, умножаясь и позволяя чувствовать друг друга совсем иначе, будто оголенными нервами.

Как обычно, Вел полыхал эмоциями, шептал ласковые слова утешения, но чуть позже начал сильно возбуждаться. Неудовлетворенное, сильное звериное желание полыхнуло в зеленых глазах лельдиса. Я знала, что тело его готово, один рывок – и мы как единое целое. Даже не представляю, как оборотни выдерживали.

Но лельдис привык к такому состоянию. Сразу же чуть ослабил хватку, отпустил и быстро отшатнулся к стене. Лейн протянул Велу одежду. Сам торопливо натягивал брюки и выглядел ничуть не менее взбудораженным. Аттари смотрел в другую сторону, привычно демонстрируя свою деликатность. Оправлял чистую серую униформу и нервно пинал старую, грязную, покрытую кровью и ошметками плоти.

Мы с Зарей спокойно переоделись следующими, в очередной комплект запасной одежды из аурных карманов, закрепленных на теле. Новой униформы у нас не оставалось.