Пойма

— По-прежнему остаются воспоминания о прошлом, и от этого только больнее. Это ведь из-за меня они, в первую очередь, и не поладили. Потом твой папа спас Рыжего, оба они ухаживали за мной — в общем, когда мы сошлись с твоим папой, всё стало сложно. Они так и не помирились.

— Что ты имеешь в виду?

— Не могу объяснить. Только поэтому-то папа твой и разозлился на Рыжего… Порой люди делают глупости, Гарри. Совершают необдуманные поступки, потом жалеют, но уже ничего не изменишь. Приходится с этим жить, привыкать или приспосабливаться.

— Мне не кажется, будто папа решил, что поступил глупо, — возразил я.

— Я не про папу.

— А про кого тогда?

— Как-нибудь, может быть, я смогу объяснить тебе получше.

— А ты ведь Рыжему до сих пор нравишься, разве нет?

— Полагаю, да. Или нравилась до нашей с ним недавней беседы.

— А у тебя тоже так? В смысле, так же, как у папы с Рыжим?

— Возможно. Немного. Самую чуточку. Наверно, мне приятнее вспоминать о прошлом, чем думать о настоящем. Понимаешь, о чём я?

— Не знаю, мама… Что ты имела в виду, когда сказала мистеру Вудро про мисс Мэгги и его папу?

— Мисс Мэгги была у отца Рыжего сожительницей.

— Сожительницей?

— Это вроде как… ой, Гарри, это очень щекотливая тема. Но бывает, что мужчина женат и, по идее, не должен бы жить ни с кем, кроме своей жены, но иногда он так не считает. И вот он заводит себе другую женщину на стороне.

— И папа Рыжего завёл на стороне мисс Мэгги?

— Это случилось много лет назад. Она тогда была ещё совсем молодая.

Я попытался вообразить мисс Мэгги молодой. Получилось не особо.

— У Рыжего есть от неё сводный брат и сводная сестра. Или, может, два сводных брата или две сводные сестры. Точно не знаю. Он об этом знает, но никак этого не выдаёт. Не объявляет их своими родственниками. Когда он был мал, эта старая негритянка была ему как родная мать. Его собственная мать была женщиной бесчувственной и особенно не занималась ни Рыжим, ни его папой. Думаю, поэтому-то его отец и завёл себе сожительницу. Но по-настоящему она была ему скорее рабыней. Не знаю, Гарри, как тебе ещё объяснить.

— Я понимаю.

— Ты, Гарри, скоро станешь взрослым юношей. Наверно, поэтому папа и взял тебя сегодня с собой. Ему нужна была твоя компания. Тебе понравилось?

— Да, мам.

— Мы с папой возлагаем на вас с Том большие надежды. Джейкоб происходит из тёмной и невежественной семьи, Гарри. Он хочет, чтобы твоя жизнь сложилась иначе. Хочет, чтобы у тебя был шанс. Помни об этом, если вдруг почувствуешь, что он с тобой строг чуть больше, чем нужно. Он просто боится, что ты закончишь так же, как он.

— По-моему, я могу закончить намного хуже.

Мама обняла меня крепче.

— Я тоже за тебя боюсь, Гарри.

Внезапно залаял Тоби, а потом раздался громкий голос:

— Джейкоб! Выходи!

— Кто это? — спросил я.

— Сиди смирно, — велела мама.

Она встала и двинулась через дом ко входу. Я сразу же ослушался и пошёл следом.

— Джейкоб! — опять позвал голос. — Выходи!

Через стёкла и занавески я разглядел на улице яркий свет — он дрожал и разрывал ночной мрак.

Мама раздвинула шторы и поглядела в окно. К дому верхом подъехало около десятка человек, все в белых балахонах. В руках каждый держал по факелу. Один стоял на земле, а его лошадь вёл под уздцы другой всадник. На дальней стороне нашей дороги полыхал деревянный крест футов с восемь высотой.

На крыльцо вышел Тоби и залаял настолько люто, насколько хватало сил и умения.

— Сбегай позови папу, — велела мама.

Я направился в комнату, но папа уже сам шёл сюда. Он был без рубашки. В руках сжимал наш двуствольный дробовик. Прислонил дробовик к двери и вышел на крыльцо.

Тоби не умолкал. Папа сказал: «Цыц, Тоби!», и пёс, гавкнув ещё разок, просто чтобы не думали, будто он какая-нибудь там болонка, затих. Мама тихонько подозвала его, и Тоби вернулся в дом, порыкивая себе под нос.

Ноздри щекотал запах бензина, которым облили крест. Я наблюдал, как пламя мечется в воздухе, точно кровавое полотнище на ветру.

— Вы, ребята, опоздали, Хеллоуин уже закончился, — сказал папа.

Человек в балахоне и с факелом в руке произнёс:

— Приказываем тебе, пилигрим! Скажи нам, где найти ниггера, которого ты арестовал?

— Не пытайся скрыть свой голос, Бен Грун, — сказал папа. — Я его где угодно узнаю. И плевать я хотел на ваши приказы. Слышишь?

— Выдай нам ниггера, которого ты укрываешь, Джейкоб! Тебе его не защитить!

— Во-первых, — начал папа, — я никого не держу под стражей. Во-вторых, я его вам не выдал бы, сиди он хоть тут со мной на крыльце. Убирайтесь, и крест этот свой не забудьте. И, кстати, я узнал тебя, Нейшен, хотя бы по тому, как неуклюже ты сидишь на коне. А это значит, два твоих балбеса тоже, естественно, тут с тобой. Ну вот, я с ходу вычислил уже четверых.

Папа подозвал меня.

— Дай-ка мне ствол, сынок.

Я стоял сразу за дверью. Протянул ему дробовик. Папа немедленно схватил ружьё, сошёл с крыльца и направил ствол на человека, которого назвал Груном — это был владелец хозяйственного магазина. Я с трудом представил его под мантией.

— Валите эту хреновину на землю да забирайте её с собой, — сказал папа.