Поймай судьбу за хвост! (СИ)

Не помня себя от страха, я сделал что велено, ничего не поняв из слов Старшего. Став на пол голыми коленями, едва смог расстегнуть пуговицу на поясе. Ужас от грозившего наказания лишил способности ясно мыслить. Воспоминания первой порки были слишком свежи в памяти. И вот это снова должно повториться…

Кое-как, онемевшими лапами, я, кажется, спустил штаны ниже бедер и высвободил запутавшийся, бьющийся в судорожных конвульсиях, хвост.

Сзади вспыхнул свет лампы. От щелчка я чуть не подпрыгнул… отчаянно захотелось в туалет. Ремень протяжно «зашипел», выскальзывая из брюк хозяина.

Я вжался лицом в кровать, впиваясь когтями в покрывало.

— Ты вел себя гадко, Тагир, — произнес Ракеш, уже прямо надо мной. — И если ты не желаешь слышать мои слова, то придется объяснить тебе по-другому.

Я всхлипнул, готовый разрыдаться. За что Старший так поступает, ведь я ничего не сделал?

— Подними хвост.

Гладкая, твердая поверхность ремня медленно прошлась по оголенной коже, заставляя сердце пропустить удар.

Ремень исчез. Все стихло. А уже в следующую секунду кожу наотмашь стеганула покрытая лаком полоса. Я взвизгнул, прикусив губу до крови. Выгнулся, но тяжелая лапа прижала спину, припечатывая к месту.

Новый удар пришелся чуть выше яичек, и захотелось сдохнуть от боли.

В воздухе свистнул предупреждающий звук, и колечко запылало от огненного языка пытки.

Жалкое, почти глухое мяуканье, неуклюже соскользнуло с губ… и погасло. Я рванулся. В ответ раздался яростный хрип, предупреждающий о том, что если мне дорога шкура, то лучше мне не дергаться.

Уши низко прижались к голове, я сжался что было сил, молясь всем котам на свете, чтобы все поскорее закончилось, как вдруг ощутил следующий удар. Вздрогнул… не-ет, что это не ремень. Если бы у меня была шерсть, то она встала бы дыбом. Жесткий шершавый язык оглаживал отбитое место.

Я затих, онемев от шока.

Не смея ни пискнуть, ни двинуться, продолжал прислушиваться к ощущениям, думая, что все это мне просто снится. Язык напористо обошел горящие кровью ягодицы, спустился ниже, огладил мешочек. Стоило мне вздрогнуть, как позади раздалось недовольное шипение. Ракеш продолжил делать это, поднимаясь выше, пока не добрался до основания моего хвоста.

Не в силах сдерживать нахлынувший стыд и стеснение вкупе с пережитым кошмаром я уже собирался бежать, и пусть Ракеш убьёт меня после — но Старший словно прочел мои мысли и ухватил за загривок, оттягивая кожу и парализуя нервные окончания. Теперь я не мог двинуть и пальцем, продолжая ощущать все, что делает со мной Старший.

Язык скользнул в заднее отверстие, крадя мое дыхание… Он вылизывал меня изнутри. Глубоко.

Многотонная лапа неожиданно отпустила, но прежде чем я успел воспользоваться шансом и удрать, чужие зубы перехватили складку кожи. Дыхание обошло затылок горячей волной, заставляя мурашки рассеяться по телу. Запах алкоголя неприятно ударил в ноздри, а прямо в зад уперлось что-то горячее. Влажное.

Я хотел остановить его, умолять не делать этого, но пережатые нервные окончания позволили лишь невнятный хрип. Он начал входить в меня, настойчиво проталкиваясь внутрь. Резко, мощными толчками, он засаживал член все глубже, царапая и терзая.

Адская боль ревела огнем с той стороны. Не щадя, бенгал продолжал удовлетворять звериную похоть, всовывая до основания, грубыми рывками. Бешеный ритм нарастал, чужие бедра били сзади, вколачивая в край матраца, острые зубы впивались в кожу, раня и причиняя нестерпимую муку, расползавшуюся по всему телу.

Ракеш прижал меня лапами к своей груди, беспощадно продолжая работать бедрами…

Зубы на загривке чуть отпустили, давая возможность сделать вдох и жалостно промяукать, но Старший был глух к мольбам. Его лапа скользнула ко мне в пах и начала усиленно мять, гладить, оттягивать…

Это было так мерзко, так грязно, но, несмотря на все доводы разума и мокрые от слез щеки, внизу все стянуло. Мокрый язык прошелся по шее, пока я продолжал трепыхаться беспомощной куклой в такт размашистым движениям. Ракеш зашипел, заставляя внутренности свернуться тугим узлом… и брызнуть, то ли от страха, то ли от запретного, стыдного удовольствия.

Удовольствия из боли, вожделения к тому, на кого я смотрел все эти долгие дни, и осознания того, что он признал во мне партнера, пусть и на один раз… пусть даже в парах пьяного угара.

Ракеш захрипел и всадил мне в последний раз. Затылок жестко царапнуло, но я уже ничего не чувствовал…

========== Глава 40 Почему? ==========

Тагир:

Он обтер меня влажным полотенцем и, укутав в одеяло, лег рядом. Он ничего не говорил, а у меня не было сил спрашивать.

Кожа раздражающе ныла от боли, внизу и вовсе все тянуло и резало. Меня бы непременно трусило, если бы я не был крепко стянут душным невесомым коконом одеяла. Пригревшись, я вдруг услышал мурчание Старшего прямо над ухом. Хриплые, грудные стоны говорили о том, что коту очень хорошо и он всем доволен.