Пойманная

А это значит, что самое время вступить в игру. Настоящую игру. Это не прыжки перед колесами карет, а горячая, опасная, реальная жизнь, которую я придумаю сама. О, Боги… Осознание возможностей окатило меня жгучей волной.

Август задрал подбородок так высоко, что жабо заплясало на его груди.

— Надеюсь, ты понимаешь, Найя, что мне придется провести расследование. Это — очень серьезное обвинение.

Надо же, как я ему надоела. Бедолага прямо светится от счастья в предвкушении моих неприятностей.

— А какие доказательства предъявил Аден?

Старший маг выпучил глаза, давая мне понять, что слово мага — достаточное доказательство. М-да, забавный будет судебный процесс, давно у нас такого не было.

Не подумайте, на самом деле я очень даже испугана, так как меня никогда ни в чем таком не обвиняли, но во всем этом присутствует некий комический элемент. Сами посудите: маг заявляет, что я внушила ему черную страсть, и все срываются с места расследовать сей феномен. Доказательств у него никаких, кроме, предположительно, неприятных ощущений той самой черной страсти. И как они будут доказывать мою вину?

— Что ж, спасибо, что предупредили. И что меня ждет?

— Расследование, — пропел Август. — А потом по обстоятельствам. Если докажем твою вину, то больше не сможем скрывать тебя от Адена. Тебя ждет публичный суд, детальная расшифровка ауры, потеря лицензии, тюрьма, позор, цепь правосудия и клеймо на щеке в форме розы, как предупреждение для всех окружающих.

Сказав это, маг расстроенно пошлепал губами и уставился на свои руки. Видимо, перечисленное не показалось ему достаточным наказанием, и он пытался придумать что-нибудь еще.

Усталость навалилась на меня, как огромный мешок с песком. Неприятно, когда тебя так сильно ненавидят. Публичный суд? Противно, но не смертельно. Детальная расшифровка ауры? Удачи! У меня зрительный дар, и с аурой он не связан, так что они не найдут ничего интересного. Да и кто меня проверять будет, если я — единственная носительница агатового дара на Новой земле. Они заберут мою лицензию? Ха-ха, можно умереть от смеха. Что от этого изменится? Любой другой дар можно заблокировать воздействием на ауру, но агатовый дар от этого не изменится. Не могут же они приказать мне не использовать мои собственные глаза? В лицензии говорится только, что я — маг, а зрение — это не магия.

А вот тюрьма, позор, цепь и клеймо — это неприятно, но сначала им придется доказать мою вину.

Вздохнув, я поспешила закончить неприятный разговор.

— Спасибо, что зашли, Август. Не подбросите нас к лекарю, а то мне надо вправить нос?

— А ты пешком иди! — с ожидаемой готовностью отозвался Август, радуясь возможности отказать мне в помощи. — Будет время подумать о своем поведении. — И, торжествуя, что смог меня еще чем-то уязвить, он зацокал каблуками по коридору.

* * *

К счастью, лекарь меня усыпил, хотя даже во сне я услышала хруст костей, когда он вправлял мой нос. Магия магией, а варварские методы все так же популярны, как и сотни лет назад. Хотя целительную магию на мне все равно применять нельзя.

Я проснулась после наркоза умиротворенная, веселая и старательно не замечала зеленой бледности Энзо, который присутствовал при операции. Не знаю, чем меня усыпляли, но я бы с удовольствием приняла это еще раз, ибо отлично выспалась и теперь была готова петь и танцевать. Такого прилива энергии я давно не испытывала.

Воспользовавшись моим оптимистичным настроением, Энзо встал в торжественную позу и начал читать нотации. Видимо, его весьма потрясло то, что лекарь сделал с моим лицом.

— Мое терпение иссякло, Найя. Я не могу так больше жить. Ты разрушаешь себя, упускаешь все возможности…

Да, я знаю, что он прав. Пропущенные возможности — мой самый страшный грех, который постоянно давит мне на плечи и пригибает к земле.

Что бы вы сделали, если бы у вас были безграничные возможности?

Ведь я могу подогнать изгибы судьбы таким образом, чтобы стать кем угодно, даже королевой. Я могу начать войну, изменить ход истории.

Говорят, что я могу вызвать черную страсть.

Я. Могу. Все.

Но не делаю совершенно ничего.

Безграничные возможности парализуют.

Я парализована и не знаю, как и куда мне двигаться.

Отец говорил:

— Мир бесконечен и полон захватывающих возможностей. Он понесет тебя туда, куда ты готова полететь. Так что не сиди на месте, встань на край скалы и лови попутный ветер судьбы.

Красиво, правда? О да, мой отец умел выражаться красиво. Я слушала его, не дыша, до головокружения и темных точек в глазах. Но при этом сам он умел делать только одно: скучать о моей матери. И плакать по ночам.

Словами он рисовал для меня восхитительный, бесконечный мир, а в реальной жизни он запер себя в клетке.

Так было не всегда. Я помню совсем другое время, когда мы были счастливы, и дома нас ждала мама. Отец учил меня обманывать судьбу. Мы путешествовали по Новой земле, играли судьбами королей и простых людей.

— Мы — вершители судьбы Новой земли! — восклицал мой отец, утопая в грандиозных идеях. — Мы можем выбирать королей и королев, сажать их на трон, а потом свергать и выбирать новых.