Поймать невидимку

Минут через десять, красная и возбужденная до предела, я наконец вышла из душа и глянула на себя в зеркало. Сразу же стало понятно, что селфи получится такое, что бедный Богдан не будет спать до утра. А то и решит «выписаться» из своего курортного СИЗО на досрочном освобождении.

Промокшая и ставшая совершенно прозрачной блузка липла к коже, не скрывая возбужденных сосков. Не доходя до бедер и не застегнутая, полностью открывала взору низ живота и лобок, чисто символически прикрытый такими же мокрыми и прозрачными трусиками.

– Отлично… – пробормотала я, оглядываясь и ища, где бы устроиться для фотосессии.

Чертыхнулась, вспомнив, что у меня все еще нет мобильника.

Что ж… придется намочить у Богдана в кабинете пол и кресло.

Подхватив полотенце и закутавшись в него, чтобы не простудиться, я уселась перед компьютером и набрала в поиске «позы для фотосессии».

Минут через пятнадцать, поклявшись никогда в жизни не фотографироваться с губами-уточкой, закрыла поиск и попыталась включить фантазию вместе с интуицией.

В каких позах я бы хотела заняться с ним сексом?..

Покрутилась в кресле в задумчивости.

Потом скинула полотенце, встала на колени спиной к экрану, повернулась и оглядела себя в окно камеры. Очень даже… Другой бы девушке, у кого попа побольше, такая поза не подошла бы – ничего, кроме задницы не было бы видно. А у меня получалось очень даже гармонично – два небольших, аккуратных полушария и еле заметная ленточка между ними. Я настроила камеру на пятнадцать фотографий и принялась крутиться, слегка меняя позу, поворачивая в разные стороны голову, спуская то одну ногу с кресла, то другую…

Из нащелканных кадров выбрала самую удачную и удалила остальные.

Следующая поза была еще откровенней. Представляя, что Богдан стоит прямо передо мной, я откинулась на спинку кресла, слегка опустив ее вниз, и закинула одну ногу на подлокотник. Посмотрела на экран.

Ё-моё! Главное, чтоб в интернет не просочилась эта порнография. Не сводя глаз с камеры, изящно выгнула спину, запрокинула голову и щелкнула кнопкой фотографии. Есть!

Поигралась с цветами и фильтрами и выслала обе фоточки с почты Богдана на его же почту.

Звонок раздался почти сразу же – так скоро, что я едва успела добежать до телефона.

– Ты в курсе, что ты маленькая дрянь? – ошарашил меня Богдан.

– Что?.. Ты почему ты обзываешься?

- Потому что не тебе пришлось прятать стояк от пяти мужиков, Соня.

О… Я почему-то не подумала, что он будет не один. Да, действительно нехорошо получилось.

Хоть и лестно.

– Тебе понравилось? – промурлыкала я, расслабляясь.

Он понизил голос.

– Могу прислать тебе доказательства, насколько.

Я фыркнула.

– И что мне с этим доказательством делать?

– То же, что и я собираюсь делать с твоими селфи.

Я задохнулась, представив себе эту сцену. Он собирается… мастурбировать на мою фотографию?.. Боже, я хочу это видеть…

- Пришли… Пожалуйста, пожалуйста, пришли.

– Разбежалась… - усмехнулся он. – Чтобы без меня не думала там ничего устраивать. Чай попила, на бочок и спать. Поняла?

Я надула губы.

– У меня вообще-то уже есть одна твоя фотка… Я и на нее… могу. Тем более ты там почти голый. Что тебе накололи, кстати?

– Не важно. Увидишь. Соня, ты поняла меня? Не вздумай рукоблудить!

– Или что?

– Или я пойму, и ты ответишь за свое непослушание.

Пытаясь понять, нравится мне, как он распоряжается моим телом, или нет, я задумалась.

И в этот момент, прерывая мои размышления, раздался довольно громкий звонок в дверь. Богдан почему-то довольно хмыкнул.

– Вот теперь тебе точно не до мастурбаций будет. Иди открывай. В глазок только посмотри.

Ничего не понимая, я вышла из офиса, осторожно прокралась в прихожую и, поднявшись на цыпочки, глянула в глазок.

И, в который раз за сегодняшний день, ахнула. За дверью, испуганно озираясь и вцепившись обеими руками в дорожную сумку, стояла моя мама.

Глава 24

Хорошо продуманная стратегия по свержению конкурента сработала без сучка без задоринки. На следующий же день после «ареста» Мещерского все газеты сверкали скандально-привлекательными заголовками – «Банкиры не поделили любовницу!», «Драка на миллион в хрущевке!», «Чем она их зацепила?!» и так далее, в том же духе.

Как Богдан и предполагал, пресса, в отличие от фондовых рынков, делала основной упор на любовной составляющей скандала. Таким образом, план работал в двух параллелях – в той, где существовала его нежелательная сделка с Кавериным, и в той, где затравленный Шубин, терзаемый женой, инвесторами и папарацци, грозился, по достоверным данным, покончить с собой.

Мещерский не боялся взять грех на душу, считая, что собаке – собачья смерть, но, в принципе, за Шубина сильно не переживал. Недолюди, способные выбросить невинное существо в окно, редко оказываются достаточно мужественными, чтобы выбросить туда же и себя.   

Так что пока все шло на ура.

Если, конечно, не считать скандала, который закатила ему Сонина мать – после того, как узнала, что доченьку ее «опекает» мужчина всего на два года младше ее самой.

Признаться, Богдан не ожидал от этой прибабахнутой столь яростной неблагодарности.