Поймать Тень

По крайней мере, там никто не пытался воткнуть нож в спину, а соперничество было честным и исключительно в учебе. Смачно зевнув и потянувшись, Мира отправилась в спальню, на ходу стаскивая пришедшее в негодность после схватки платье. Ополоснувшись и проверив защитный контур на апартаментах, она забралась в кровать и моментально уснула, утомленная насыщенным вечером.

Леди Сольвин по утрам к чаю любила дворцовые сплетни. Кто-то предпочитал пирожные, кто-то кашу без излишеств, заботясь о фигуре. А фаворитка герцога – сплетни. И слуги – самый верный их источник, потому что большинство привыкло их просто не замечать. Сольвин отпила глоток чая, отломила кусочек хрустящего поджаренного хлеба и обмакнула его в персиковый джем.

– Ну, чем дворец дышит? – поинтересовалась она у своей личной горничной.

– Вчера его светлость герцог пригласил леди Миранию на ужин, но милорд граф изволил испортить свидание, – послушно доложила горничная гуляющую среди прислуги главную сплетню.

Сольвин приподняла бровь, уголок ее губ дрогнул в намеке на улыбку.

– И что его светлость? – небрежно уточнила она.

– Был весьма зол на своего друга, – последовал ответ.

– Хорошо… Еще что-нибудь интересное? – Сольвин снова отпила чая и отправила в рот кусочек твердого сыра, обмакнув его в светлый, тягучий цветочный мед.

– Вчера же поздно вечером стражник в королевском крыле видел, как граф провожал леди Миранию до дверей ее покоев, – выдала горничная следующую новость. – Об этом не говорят, просто за завтраком мне на ушко шепнула одна приятельница, у нее как раз роман с этим дворцовым стражником, – пояснила служанка, прекрасно зная, как ее хозяйка любит знать все мелочи и детали.

– Хм… Граф Юсский провожал невесту герцога? – протянула Сольвин и прищурилась. Взгляд ее стал рассеянным. – Уверена, его светлость ничего об этом не знает, – пробормотала она, и в глубине глаз мелькнул азартный огонек. – Хорошо, ты молодец, – одобрительно кивнула леди служанке.

– Благодарю, миледи, – присела та в коротком реверансе.

Сольвин умела ценить верных людей, и потому знала: горничная болтать не будет. В первую очередь потому, что в конце каждого месяца за полезные сведения девушка получала премию к жалованью, и лишаться ее из-за болтливого языка очень не хотелось. Закончив с завтраком, Сольвин вышла из своих покоев и решительно направилась к кабинету начальника службы безопасности. Следовало поговорить с милейшим Леором по душам, и если их планы совпадают… По губам фаворитки скользнула предвкушающая улыбка: тогда все складывается самым лучшим образом.

Ей повезло: граф Юсский находился на своем месте, а не отсутствовал, инспектируя или проверяя что-нибудь.

– Милорд один? – уточнила Сольвин у секретаря.

– Да, я доложу о вас, – поднялся он и скрылся за дверью.

Спустя несколько мгновений он вернулся и с поклоном произнес:

– Миледи, граф ждет вас.

Сольвин шагнула в кабинет и наткнулась на внимательный, настороженный взгляд графа Юсского.

– Чем обязан, леди? – коротко спросил он, соединив перед собой пальцы в замок.

– У меня к вам разговор, милорд… – она непринужденно улыбнулась, подошла к столу и грациозно опустилась на стул, поставив локоть на стол и опершись подбородком на ладонь. – Насчет леди Мирании… – легкая улыбка стала шире. – И причины, по которой вы вчера поздно вечером провожали ее до покоев. Ведь его светлость не знает, что вы проявляете такой повышенный интерес к его невесте? – обронила Сольвин, подняв бровь.

Граф замер, его глаза сузились, и в них мелькнул опасный огонек. Потом он вдруг расслабился, откинулся на спинку кресла и усмехнулся в ответ.

– Что ж, леди, поговорим, – вкрадчиво произнес Леор.

Герцог де Леран с хмурым видом смотрел на сидевшую перед ним молодую леди, Кассильду Миртенс, дочь советника по внешней политике. В атласном платье красивого сине-зеленого цвета, украшенном вышивкой, с довольно скромным вырезом, обрамленным кружевами и едва демонстрировавшим ложбинку. Черные локоны уложены в замысловатую прическу, украшенную жемчужными шпильками. На свежем личике – нежный румянец. Изящные руки скромно сложены на коленях, взгляд опущен. Само смирение и невинность. Только Эльме слишком долго жил при дворе, чтобы верить и в то и в другое. Смиренные и невинные тут не выживают.

– Я вас слушаю, леди, – ровно произнес он.