По телу прошлась волна жара, Мира сглотнула внезапно пересохшим горлом. Гостиная показалась вдруг тесной, воздух стал плотным, вязким. Эмоции рванулись, окатив сверкающим фонтаном, перепутав все мысли и оставив в голове звонкую пустоту. Она все же отступила, с безнадежностью понимая, что убежать уже не сможет, и покачала головой.
– Шейр… Я выхожу замуж за герцога, – с трудом удалось выговорить непослушным языком. – Зря ты это…
– О твоем
Мирания ахнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях, и увернуться от поцелуя уже не представлялось возможным. Он обжег губы, забрал дыхание, лишил последних остатков здравомыслия, и дальше она уже не контролировала себя. Руки вцепились в широкие плечи, сминая парчу платья, Мира подалась вперед, прильнув, жадно целуя в ответ, теребя темные косички и послав к шерххам благоразумие и правильность. Она тоже соскучилась, очень, до знакомого тянущего ощущения внизу живота, до жара в каждой клеточке. И одних поцелуев было уже мало…
Шустрые ладони дернули рубашку и нырнули под тонкий шелк, скользя по разгоряченной коже, и Мира тихо всхлипнула, выгнувшись под горячими пальцами. Такие же горячие губы переместились на шею, и от прикосновений словно разбегались огненные искры, распаляя внутри настоящий пожар. Она даже не заметила, в какой момент оказалась без рубашки, и ладони Шейра гладили и сжимали упругие полушария груди, скрытые только тонким кружевом. Вспышки наслаждения от каждого прикосновения ослепляли, заставляли дрожать, и когда они переместились на диван, она тоже не отследила. Просто вдруг под спиной уже мягкий плюш обивки, и ее собственные штаны расстегнуты, а шустрые пальцы проникли под белье, добираясь до чувствительного местечка. С губ Мирании сорвался тихий возглас, она царапнула обивку, выгнувшись и бесстыдно раздвинув ноги, внутри бушевал настоящий ураган. Умелый рот накрыл торчащую вершинку прямо через кружево, втянул, прижав языком, и от контраста ощущения Мира охнула, широко распахнув невидящие глаза. Одновременно она почувствовала нежное прикосновение между ног, прямо к тяжело пульсировавшему бугорку…
– Да-а-а! – не сдержала она тягучего стона, потерявшись в удовольствии.
Ее ладони бессильно скользнули по проклятой ткани платья в стремлении добраться до такого желанного тела.
От Шейра донесся тихий смешок, выпрямившись, он оставил в покое ее грудь, но руки не убрал, продолжая медленно поглаживать и поймав взгляд Миры, уже затуманенный нахлынувшей страстью.
– Не смей больше убегать от меня, Мира! – прошептал он прямо ей в губы, щекоча жарким дыханием. – Слышишь?..
Палец проник дальше, в упругую, горячую глубину, срывая еще один стон, и Мирания утонула в темном взгляде напротив, беспомощно пробормотав:
– Н-не буду…
Понимание, что действительно бесполезно, мелькнуло вспышкой и растворилось в эмоциях. Она подумает обо всем потом… позже… Когда это безумие закончится. Мира потянулась к губам Шейра, хрипло выдохнув и обхватив его за шею:
– Иди ко мне…
И они снова целовались, до боли в губах, дыша одним дыханием, сгорая в одном огне. Мира, плюнув на шерххову парчу на плечах Шейра, не в силах сейчас искать застежки, зарылась руками в ворох юбок, пытаясь добраться наконец до того, что под ними скрывалось. Запуталась, зашипела от негодования, откинув голову, и выругалась, уставившись в смеющиеся глаза напротив.
– Шер-рхова задница! Не мог выбрать чего попроще?! – прорычала Мира, тяжело дыша.
Пальцы между ног снова нежно погладили, одарив еще одной вспышкой наслаждения, и Шейр мурлыкнул ей в припухшие от сумасшедших поцелуев губы:
– Зато какая маскировка получилась, да, страстная моя?
И снова обжигающий, жадный поцелуй, а через несколько томительных мгновений проклятые юбки наконец перестали мешать – Шейр просто одним движением задрал их вверх. А спустя еще один миг Мира почувствовала наконец долгожданное проникновение и длинно застонала, выгнувшись навстречу. Стало совсем не до разговоров, огненный вихрь подхватил, закружил, швыряя, как щепку. Она вцепилась в плечи Шейра, легко подхватив ритм, сходя с ума от резких, сильных толчков внутри, с упоением отдаваясь ему и захлебываясь в остром, непереносимо ярком удовольствии. И стало совершенно плевать, услышит их кто-нибудь или нет, вряд ли в эту часть дома забредет случайный гость…