Поиск

— Какого ещё лешего? Что за доктор? — всё ещё выпуская остатки схваченных энергий, похабно, словно кидая фразы как избавленные от мяса кости, гласил Пер. Вместо ответа рядом с ним вдруг стал появляться человек в белом халате с медицинским прибором-диском на голове (лобным рефлектором), перекинутым через шею жгутом стратоскопа и преувеличенной тревожной заботой выражением лица. Вначале прозрачный, образ врача стал обретать всё большую плотность, хотя по-прежнему оставался лишь частью вещества, из которого было соткано само космическое судно и большинство на нём, частично включая тела Цена и Пера. Врач обхаживал Пера со всех сторон, прицокивая и мотая головой, отводя глаза в сторону, томно и тяжело вздыхая. Всем своим видом он старался, видимо, вызвать страх или тревогу внутри Пера, который ещё излучал злость и остатки непеработанных эмоций коллективного поля Земли. Вместо этого Пер с лёгкой укоризной посмотрел на Цена, который в такт доктору согласно кивал, подтверждая все его опасения, диагнозы и эмоциональный посылы. Пер щёлкнул пальцами и доктор со всеми его диагнозами рассыпался мелкой крошкой из разнородных кубиков или пикселей. Цен похлопал в ладоши, правда звука не последовало— вместо этого пространство завибрировало и в нём открылась воронка, в которую стали стягиваться все «подарки», что принёс на себе и с собой Пер— с него и его полевого охвата лоскутами слетали, как в чёрную дыру, тяжёлые, сродни доспехам, энергетические куски.

— А за это — отдельное спасибо… — уже практически в своей манере сказал он, закрыл глаза и погрузился в восстанавливающий сон, что бывало крайне редко— в основном, они с Ценом не спали, а пребывали или в медитации, или в созерцании, или просто в потоковом блаженстве, если требовалось перезагрузиться и отвлечься от происходящих всегда процессов.

Оставив своего «коллегу» в омуте сна, Цен занял своё место в центре судна, прикидывая— куда теперь сместить корабль. И стоит ли его вообще смещать. Глядя на Пера, который сейчас лежал в белой капсуле, накрытой бесцветной мембраной, словно покрывалом, Цен целенаправленно погружался в себя, чтобы обрести ясность, которая поколебалась в свете прошедших событий. Хоть Пер и пребывал во сне, но его присутствие явственно ощущалось и даже происходило общение на чувственном уровне. Но сейчас лишь Цен принимал решение самолично, как бы ни чувствовал он «присутствие» своего товарища. Ответственность за это давила своей неотвратимостью, хоть Цен никогда не боялся её и уверенно принимал любые решения, но в этот раз она почему-то его пугала.

«Нельзя впускать в себя хаос.» — мелькнула мысль и сразу же впиталась в ту зону его тела, где зарождались наибольшие колебания тревоги. Тут же состояние выравнилось и жизненные токи потекли равномерно и свободно.

«Я совладаю с этим — чем-бы оно ни было» — «это», с чем хотел совладать Цен, не поддавалось никаким объяснениям и самое первое, что посетило его разум, было вывести из себя эмоциональный коктейль и разложить на составляющие. Он струйками начал извлекать из себя зоны, в которых зарождалось волнение и тревога, и стал помещать в сферы— разделяя их первопричины появления и образования. Как только из него выходило что-то «новое», тут же образовывалась сфера, которая вытягивала в себя эту субстанцию. Так продолжалось до тех пор, пока он не опустошил себя от всего, что роняло зёрна негативных колебаний. Соприкоснувшись со своим центром, он намерением вытолкнул остатки вкраплений, которые тут же поглотили с десяток образованных сфер. Рассмотрев бегло то нечто, что каким-то образом проникло в него и окопалось внутри, он осознал, что часть принёс Пер, а другая часть прилипла уже после. И ведь странно, прошло совсем немного времени… Хотя, если брать в расчёт, где они побывали и куда Пер нырял, то временные аномалии и сбои были самым логичным объяснением и явлением. В иной ситуации, он бы смог отследить процесс «заражения» или, по-другому, «подселения», но здесь всё случилось будто-бы сразу, минуя стадию планомерного развития событий. Это было чем-то, вроде квантовой единомоментной реализации всех событий одновременно, причём, подозревал также Цен, в него стало проникать это «Нечто» ещё даже до возвращения Пера — как если бы вневременной всполох случайно откололся от находящегося «в пути» Пера и притянулся к самому знакомому, близкому и родному месту, которое Пер считал таковым. И, опять-таки, которые он считал не в последнее время, а исходя из его эмоциональных, ментальных и прочих «зарядов», наиболее «горячих» и «живых». Происходящее взаимодействие между ними, событийная насыщенность, глубокое чувственное и эмоциональное взаимодействие между ними и между пространством и создало в результате этот «горячий пирог», кусочек которого в результате и откололся и, потеряв своего носителя, который тут же скрылся во вневременных волнах, притянулся к последнему знакомому и заряженному месту— к их кораблю.