Поиск Анны

В кабинете повисла тишина, улыбка слетела с лица Ломова.

— Кто?

— Светорожденный.

— Боже, да у него же обычная религиозная организация! — удивился Артур Эдуардович.

— А где проходит эта тонкая грань между религиозной организацией и кровавой сектой? — уточнила Анна.

— Ни разу не видел у обычных религиозных организаций вертолет в частном пользовании, — саркастически заметил Резнов.

— Какой еще вертолет? — не понял Ломов.

— Пассажирский Ми-8. На частном острове.

Депутат забарабанил пальцами по столу.

— Вы хоть понимаете, кого пытаетесь обвинить? — нахмурился Ломов. — Это известный религиозный деятель, занимающийся благотворительностью!

— И не только ей, — парировала Анна. — У нас есть доказательства, что фирма, принадлежащая Светорожденному, выпустила игру смерти. Слышали же?

— Слышал. Только при чем тут…

— Моя приемная дочь пыталась покончить жизнь самоубийством после этой игры.

— Артур, на его организацию зарегистрировано несколько бизнесов, — вступил Резнов. — Они же некоммерческая организация!

— Тебе ли не знать, как у нас все делается! — пробурчал Ломов. Он вылез из кресла, достал из шкафа бутылку дорого коньяка, плеснул в рюмку и залпом выпил. Ломов обвел взглядом пришедших: — То, что вы тут говорите, это очень небезопасные слова.

— Что есть, то есть, — вздохнул Резнов.

— У него во владении есть остров. В запретной зоне, где запрещено движение судов.

— Это основания для обвинений в убийствах? Анна, вы даже не представляете, против кого вы прете!

— Артур, дело серьезное, — сказал Резнов. — Выслушай ее.

Ломов устало махнул рукой и бухнулся в кресло.

— Три года назад убили целую семью, тела сожгли и выбросили в лес, — начала Анна. — Одна из жертв — известный журналист. Еще двое числятся пропавшими без вести. Одежду одного из них мы нашли в Обители Рассвета — деревне сектантов. Еще один бывший участник секты потерял все, и теперь даже боится выйти из дома. Он даст показания, если необходимо. Игра, которую выпустила секта, уже привела к нескольким детским смертям. Есть основания полагать, что на острове посреди Ладоги они держат рабов.

Ломов молча смотрел на Смолину и моргал, словно его оглушили молотом.

— Это немыслимо! — наконец проговорил он, вытирая пот со лба. — Вы уверены в том, что говорите?

Резнов взглянул на Анну, и та кивнула. Ломов судорожно принялся перебирать бумажки на столе, схватил трубку телефона, но тут же положил обратно. Он глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.

— Я инициирую проверку этой организации, и если выявится хоть одно нарушение… — он покраснел от натуги. — Если хоть что-то из ваших слов подтвердиться — им конец. У меня есть все необходимые рычаги. Мы сотрем их в порошок.

Резнов победно посмотрел на Анну.

— Мы можем чем-то помочь? — спросила Смолина.

— Вы уже помогли, — Ломов встал и пожал им руки. — С вами свяжутся, покажете все доказательства, какие у вас есть. И потом просто наблюдайте. Процесс будет громким.

Резнов и Анна встали.

— Только Резнов! — насупил брови Ломов. — Без самоуправства! А то я тебя знаю. Анна, вас это тоже касается. Теперь этим делом займутся мои люди.

— А что делать нам? — спросила Анна.

— Ждать.

* * *

Лето выдалось горячим, и к концу августа жара ни в какую не желала спадать. Иссохшая земля просила дождя, так надоевшего Анне той страшной осенью. Но дождя не было. Как не было никаких изменений по делу Светорожденного. Были все основания полагать, что дело вновь заморозили. Но и деятельность сектантов замерла — Смолина не знала, причастен ли к этому Ломов, но больше Светорожденного по ТВ не показывали. Впрочем, ей сейчас было не до него.

Казалось, мир отпустил боль, и вместе с ним отпустила и Анна. Что-то произошло в её организме после того дня, когда они с Резновым вышли от Ломова. Тогда, стоя под дождём, они переглянулись и рассмеялись с облегчением. Губы сами потянулись друг навстречу другу. Анна вспомнила о том, что в этом мире есть что-то ещё, кроме горячих рук Резнова только глубокой ночью в его постели.

Сейчас, почти год спустя, она лежала на кушетке в окружении медсестер и верной Светы.

— Анька, тужься! — Света сжимала её вспотевшую ладонь. — Ты сильная! Ты сможешь!

Смолина была сильной. Боль была сильной тоже. Анна крепче сжала ладонь Светы.

— Выходит ребеночек! — послышался радостный голос медсестры.

— Анька, молодец! — воскликнула Света.

Смолина попробовала улыбнуться через завесу боли, но получилось не очень. Зато через минуту мучений в руках у медсестры уже был живой комочек, завернутый в полотенце.

— Боже, какой он милый! — прослезилась Света.

— Это она, — поправила медсестра.

— Дайте ее мне, — слабым голосом попросила Анна.

Медсестра аккуратно передала сверток Свете, и та, не переставая умиленно улыбаться, протянула его Смолиной.

— Почему она не плачет? — словно сквозь сон спросила Анна. — Разве дети не должны плакать?

— Она свое уже отплакала, — улыбаясь произнесла Света.