Поиски и находки в московских архивах

Судьба подлинников многих рукописей и писем В. Г. Белинского глубоко волнует. До сих пор неизвестны, например, рукописи ряда его статей 30-х годов XIX в. Мы совершенно не располагаем многими его письмами к друзьям из кружка Станкевича и в годы его работы в журнале «Телескоп» и газете «Молва» (приложение к «Телескопу»). Эти письма были уничтожены осенью 1836 года во время привлечения В. Г. Белинского к дознанию об обстоятельствах появления в журнале Н. И. Надеждина «Телескоп» первого «философического письма» П. Я. Чаадаева. Известно, что в это же время друзья критика уничтожили в его московской квартире почти весь его личный архив.

Вызов же Белинского 20 февраля 1848 года в III отделение департамента полиции прозвучал и для него самого, и для его друзей еще более грозным предостережением. Этот вызов и послужил причиной гибели важной части переписки Белинского. Все то, что могло уцелеть после этих двух пересмотров бумаг и писем великого критика, его корреспондентам пришлось спешно уничтожить в 1849 году, так как на процессе М. Буташевича-Петрашевского неожиданно стало фигурировать в качестве основного документа обвинения зальцбруннское письмо Белинского к Гоголю. За распространение этого письма выносились смертные приговоры, а за знакомство с его текстом угрожали каторжными работами. И все-таки отдельные ранние рукописи критика уцелели.

Нами в фонде Бакуниных (ЦГАОР) найден полный текст статьи В. Г. Белинского «Опыт системы нравственной философии, сочинение магистра А. Д.» — частью рукописная копия, осуществленная Т. А. Бакуниной, А. П. Ефремовым[172], и частью страницы, написанные рукою критика.

В сентябре 1836 года из Прямухина (имение Бакуниных) Белинский послал статью Н. И. Надеждину. Надеждин вычеркнул в ней много страниц и отрывков, которые ему показались слишком смелыми и «неудобными» для журнала. Найденная рукопись[173] помогла установить весьма большие купюры, сделанные редактором «Телескопа».

Под статьей о книге Дроздова Белинский поставил дату: 14 сентября 1836 года. В Москву статья, вероятно, попала к концу сентября. Надеждин статью Белинского решил напечатать в последней книжке «Телескопа» за 1836 год, он продиктовал Кетчеру письмо Белинскому. Это письмо до нас не дошло. В письме были слова, заставившие Белинского заподозрить редактора «Телескопа» в недоброжелательном, предвзятом отношении к себе. Весьма недовольный большим сокращением статьи, критик написал Надеждину «сердитые» слова о том, что он не желает публиковать статью о Дроздове. В ответном письме[174] Н. И. Надеждин сообщал о тяжелом положении «Телескопа» в связи с публикацией «философического письма» Чаадаева. Он объяснял также, как обстоит дело с «крамольной» статьей Белинского.

«Статья Ваша, — писал он, — помещена мною в старом «Телескопе» по многим причинам, совершенно материальным: во-первых, потому, что слишком велика — в ней больше семи листов, а новый «Телескоп» — Вы знаете, не простирается дальше 11 листов или много 12, как же было поместить ее; во-вторых, дело идет о книге прошлого года; в-третьих, оригинала не хватило — ни в типографии, ни у Вас ничего не оказалось, а отделаться пора, ведь уж октябрь, надо объявлять подписку. Что же касается до выпусков, то они касаются совсем не «Наблюдателя» и не выходок против «светских» журналов. Это все осталось, но я выпустил больше половины собственных Ваших мнений, которые напечатать нет никакой возможности. Вы, почтеннейший, удаляясь в царство идей, совсем забыли об условиях действительности. При том же и время теперь самое благоприятное... Может быть, и в самом деле Вы застанете меня, как Мария, на развалинах «Телескопа». А вы еще сердитесь, горячитесь! По одежке, сударь, протягивайте ножку... Что касается Вашей статьи, она уже вся набрана и частично отпечатана. Остановить ее было бы всегда неудобно и потому я беру смелость не послушаться Вас. Она выйдет».

И действительно, эта статья появилась в печати, но это была лишь очень незначительная часть рукописи Белинского.

Известный исследователь А. А. Корнилов писал о том, что «страх Н. Надеждина перед духовной цензурой побудил его сократить на 2/3 это вдохновенное произведение Белинского, лишив нас, по-видимому, навсегда возможности восстановить полный его текст... В напечатанном виде лишь несколько последних страниц этой статьи дают представление о том, каково было все ее содержание»[175]. И далее исследователь с грустью констатировал: «Урезание этой статьи Белинского — факт тем более печальный, что статья эта, если бы она сохранилась полностью, была бы единственным образчиком произведения Белинского, всецело отразившим на себе настроение его за время того краткого фихтеанского периода его развития, который начался осенью 1836 г. и продолжался едва год с небольшим»[176].

С чувством сожаления об утрате полного текста статьи Белинского говорили и позднее многие исследователи его творчества. Так, например, В. С. Нечаева в своей книге «В. Г. Белинский» пишет: