Поиски "Озокерита"

офицер. Чудненький, я влюбилась в него. Богатый. Вот видишь — шубка, это он подарил мне. Нашел мне

квартиру чудненькую, из двух изолированных комнат. Жили мы с ним месяца три. А потом его забрали на

фронт. Такая досада. А сейчас ко мне ходит один старший лейтенант из комендатуры, высокий такой, только он

меланхолик, вроде тебя. Придет, напьется и сидит курит да смотрит на меня. Ни разу не поцелует и уйдет.

Умора! Зачем он ходит? Я его так и спросила: “Зачем ты ходишь ко мне?” Он говорит, что ему скучно, потому и

ходит. Он очень плохо говорит по-русски. Я ему и говорю: “Что же ты, балда, не обнимешь меня”. Он понял

все-таки и говорит: “Вы создан не для меня”. Умора! В общем, мы договорились с ним. Он приведет мне одного

обера из гестапо. А сам просил, чтобы я познакомила его с какой-нибудь хорошей девушкой. Вот я тебя и

познакомлю с ним. Хорошо, что ты попалась мне. Приходи. Я и живу здесь, недалеко. Вон дом двухэтажный,

видишь? В этом доме на втором этаже. Придешь? А ты, Клавушка, красивая. Смотри, какой у тебя подбородок с

ямочкой. А губы полные. Многим мужчинам нравятся толстые губы. А глаза у тебя карие-карие. Вот бы мне

такие. А то у меня зеленые. Но многим мужчинам нравятся и зеленые. Правда, Клавушка? Так ты придешь?

— Приду, — пообещала Клава.

— Ну вот и чудненько. Я побегу готовить ужин.

Зина засеменила ножками, извиваясь всем корпусом.

Возвратившись домой, Клава рассказала об этой встрече Ксении.

— Хорошо, что ты тот адрес сказала, — одобрила Ксения. — Все равно тебе надо переезжать туда и

открывать свое ателье. Я должна была тебе сказать об этом сегодня. Так надо. А на вечер ты к этой Зине иди.

Это нам пригодится. Потом меня познакомишь с ней. И обязательно познакомься с каким-нибудь солидным

офицером. Пригласи его к себе, когда обставишь квартиру. Пусть он к тебе изредка заходит. Это будет хорошо.

Клава тут же собралась и ушла на старую квартиру.

Вечером она одела свое лучшее платье, уложила толстые косы вокруг головы, подкрасила губы и пошла к

Зине.

— Ты уже пришла? Вот чудненько! А какая ты красивая! Ну, раздевайся. — Зина провела Клаву в

комнату. — Посмотри, какая у меня чудненькая квартирка.

Она показала две комнаты, устланные коврами и заставленные мягкой мебелью, усадила Клаву в кресло,

а сама стала прогуливаться по комнате, игриво вращая маленькими круглыми бедрами. Зина была одета в легкое

крепдешиновое платье с крупными зелеными цветами на сером фоне, которое облегало ее изящную фигурку.

Стройные маленькие ножки в туфлях на высоком каблуке были обтянуты чулками из тонкого шелка. Зниа

непрестанно любовалась собой в зеркало, поправляла локоны.

— Очень красиво у тебя, — заметила Клава.

— Чудненько! А как же иначе? Такой талант у меня — нравиться мужчинам. Когда я еще маленькой

была, мне тетя сказала: “Зина, ты должна принадлежать мужчинам”. Но я тогда, дурочка, еще не понимала.

— А как же с Николаем?

— А что Николай? Николай тоже такой, маху не дает — одну целует, а за другую держится. Ты знаешь,

как мы поженились с ним? Тетя привезла меня из Воронежа в Борисоглебск. Она хотела сделать из меня

стенографистку. Сказала, что я должна быть секретарем академика. Я поступила на курсы стенографии. А в

городе было полно летчиков. Вот я и познакомилась с Николаем, только не с тем, которого ты знаешь, а с

другим, — высоким, красивым. Я в него влюбилась. Он тоже влюбился в меня. Мы решили пожениться. Когда

была свадьба, к нам в гости пришло много летчиков. Выпили, кричали “горько”, мы с Николаем целовались.

Потом стали танцевать. Вот этот Николай, которого ты знаешь, пристает и пристает ко мне. Мы вышли в

коридор. Он схватил меня и начал целовать. Тут вдруг вышел мой Николай, жених, увидел нас. Постоял. Потом

молча схватил обоих и вытолкнул на улицу. Умора! С тех пор я не видела своего жениха. Ha второй день мы

пошли в загс с тем Николаем, которого ты знаешь, а еще через два дня его перевели сюда. А жалко мне того

первого Николая. Он был такой большой и сильный.

— Так ты с немецкими офицерами чувствуешь себя счастливой?

— А почему же нет? Они мне вино приносят и кормят, одевают. Чудненько!

— Ты думаешь, что они вечно будут жить здесь?

— Что ты, Клавушка! Я, наоборот, уверена, что их скоро выгонят с нашей земли.

— Ну, и как же ты, поедешь в Германию? С этими немецкими офицерами?

— Что я, с ума сошла, что мне там делать? Останусь здесь. Я еще молодая. Выйду замуж. Я же в

политику не вмешиваюсь. Видишь, в гестапо меня не таскают, и в ГПУ не будут таскать. Что же ты думаешь, я

выдам какого советского человека? Скажу, что твой муж был коммунистом, летчиком? Дудки! Я — не дура.

Можешь быть спокойна. Я в политику не вмешиваюсь. Я устраиваю свою жизнь, как могу. У меня талант. Мне

все равно, чья бы власть ни была. Я в политику не вмешиваюсь.

Клава смотрела на Зину, и думала: как мог вырасти такой урод на земле? Это же уму непостижимо!

Пришли два немца: высокий обер-лейтенант из комендатуры, про которого говорила Зина, он назвал себя