Поиски "Озокерита"

— Это частная жительница, попала под машину, перелом костей ноги и руки. Лежит в гипсе.

— Где у вас еще комнаты? Показывайте.

Профессор показал немцам ванную и повел в кладовую. Когда был осмотрен каждый уголок дома и

двора, немцы собрались уходить. Профессор в душе восторгался удачей Но офицер вдруг резко повернулся и

объявил:

— Я хочу осмотреть больную. Дайте лампу в кабинет. — Профессор как будто не слышал этих слов. —

Дайте же лампу, я говорю.

Все снова вошли в кабинет. Офицер сдернул с Тани колпак и отшатнулся в изумлении Потер свой

здоровый глаз и вновь уставился на девушку. Наконец его лицо перекосилось в улыбке.

— А-а, прекрасная Берта Шлемер! Какая удача! Она еще жива? Какая удача! Взять! — скомандовал он

солдатам.

— Не троньте, не позволю! Ее нельзя трогать, — запротестовал профессор, дрожа всем телом. — Мое

дело лечить. Я всех лечу. — Дрожащей рукой он совал офицеру справку

Офицер схватил бумажку, разорвал ее, бросил клочки на пол и повторил:

— Взять!

Профессор загородил собою Таню:

— Не позволю! Не имеете права! Это кощунство…

Офицер молча подошел к профессору, выхватил пистолет и в упор выстрелил. Иосиф Генрихович рухнул

на пол.

Таню унесли.

— Тани нет. Ой, что же они сделают с ней. — Ксения зарыдала, прислонившись к стене.

— Ну, перестань, милая Нам некогда плакать, — успокаивал ее Владимир.

— Как же они не забрали Юлию Владиславну? — выговорила Ксения.

— Наверное, капитан Шмолл забыл все на свете, когда увидел Берту, — ответил Владимир — Но они все

рчвно не оставят в покое жену и близких профессора. Надо забрать их в лес и сделать это немедля.

— Милая Юлия Владиславна, — Ксения села на пол рядом с женой профессора, обняла ее за плечи, но

не знала, что сказать. Да и что скажешь сейчас этой женщине, сраженной горем!

Жена профессора подняла голову и посмотрела на них сухими покрасневшими глазами.

— Милая, хорошая Юлия Владислава. Мы заберем сейчас Иосифа Генриховича, и вы поедете с нами.

— Хорошо, — выдохнула бедная женщина и опять склонилась над мужем и зарыдала.

Козловцев выбежал во двор, позвал партизан и приказал им взять имущество профессора. В ванной он

нашел заплаканную, дрожащую всем телом прислугу. И ее заставил собирать вещи.

— Придется машину подогнать сюда. Все погрузим здесь, — сказал Козловцев. — Мы быстро соберем

все, а ты, Ксения, иди домой, по пути скажи шоферу, чтобы подъезжал сюда. Надо спешить, а то ночи стали

короткие. До рассвета недалеко.

— Хорошо, так и сделаем, — ответила Ксения. Она вышла из дома, закутала голову, застегнула пальто.

Владимир выбежал проводить ее. Она обняла его за шею и крепко поцеловала.

— Будь осторожен, милый, — прошептала она.

— Будь и ты осторожна, — ответил Владимир. — Когда мы еще встретимся?

— Вот скоро кончится война, и мы тогда уж никогда не будем расставаться, — сказала Ксения. Она еще

раз поцеловала Владимира к быстро ушла.

Козловцев возвратился в дом. Вещи почти все уже были связаны в узлы. Юлия Владиславна сидела,

склонившись над мужем.

Владимир и прислуга подняли женщину и стали одевать.

Вскоре подошла машина Ее загнали во двор. Положили в кузов тело профессора, быстро погрузили

вещи, усадили Юлию Владиславну и прислугу. Разместились и партизаны.

Машина благополучно выехала из города. Мороз сковал полевую дорогу, и сейчас партизаны неслись с

полной скоростью. В небольшом лесочке они догнали деда Морозенко и сопровождавших его двух партизан,

быстро посадили их в кузов и направились в лес.

В одноэтажном кирпичном доме, рядом с комендатурой, помещался немецкий госпиталь, где была палата

для солдат и палата для гражданских немцев, наводнивших город в первые дни оккупации. Таню привезли в

этот госпиталь, освободили для нее две смежные комнаты, соединенные дверью. В одной комнате положили ее,

в другой неотлучно находилось двое часовых. Ночью в комнату, где помещалась охрана, поставили полевой

телефон.

Всю ночь Таня не спала. “Что они сделали с профессором? Жив ли он? Неужели убили такого

замечательного человека?” — думала она.

Потом мысли ее стали перекидываться с одного на другое.

Она старалась не думать о своем собственном беспомощном поло-

жении. Ей вспомнилась Зоя Космодемьянская. Таня была в Моск-

ве, когда стало известно о великом героическом подвиге пламен-

ной юной патриотки. Тогда Таня завидовала Зое, ее мужеству, сме-

лости, отваге. “Вот так надо любить свою Родину, если ты хочешь

ей счастья, — говорила Таня своим подругам. — Вот так надо

бороться за свою Родину. Зоя будет всегда примером в моей жиз-

ни”.

“Нет, что бы ни случилось со мною, я не сдамся, — думала

Таня сейчас. — Выдержу все, какие бы пытки не ожидали меня, я

не паду духом. Милая Родина! Я отдам за тебя всю свою кровь,

капля за каплей!”

Целый день Таня пролежала с закрытыми глазами, как бы

без сознания. Она не теряла надежды, что к ней придут на помощь

— нужно выиграть время. Раза три за день появлялся врач-немец.

Он осматривал и выслушивал ее, выходил в соседнюю комнату, с

кем-то говорил по телефону. Каждый раз, как ни напрягала слух,