Поиски "Озокерита"

— Теперь уже не может быть и речи об операции, дорогая моя. И нога и рука останутся у вас такими же,

как были. Только вам придется полежать.

Таня глубоко вздохнула.

— Мне не хочется лежать.

— Но ничего не поделаешь, придется лежать. Скажите, как зовут вас?

Таня не хотела было называть себя, но, вспомнив разговор Ксении и Морозенко о враче, сказала:

— Берта.

Профессор, как будто забыв, о чем спрашивал девушку, вдруг вынул карманные часы, посмотрел на них,

сунул обратно в карман жилетки и поспешно удалился из кабинета. Через несколько минут он вернулся вместе с

женой, оба несли по небольшому подносу с тарелками и чашечками, накрытыми салфетками.

— Вот мы будем завтракать, — сказал он тоном, каким разговаривают с маленькими. Жена его подвинула

к Тане столик, поставила на него поднос, а сама села на край кровати так осторожно, как будто боялась

разбудить спящего ребенка. Профессор стоял со своим подносом в руках и через очки наблюдал за женой.

Таня хорошо рассмотрела эту женщину. Лицо ее с тонким вздернутым носом и слегка изогнутыми

темными бровями было утомлено, под глазами виднелись большие синие круги. “У нее, наверное, грудной

ребенок, и она не спала ночь”, — предположила Таня.

— Все это надо скушать, — сказал профессор, ставя свой поднос на столик.

Таня проглотила несколько ложек бульона и поблагодарила. Но профессор настаивал, чтобы она съела

все, что приготовила жена. Подчиняясь воле врача, Таня без всякого аппетита жевала и глотала то, что давала ей

хозяйка.

Почти целый день Таня проспала. Когда отдыхали профессор и его жена, около больной дежурил Ян

Дроздовский.

Утром обо всем происшедшем за ночь стало известно в штабе партизанского отряда. Андрей узнал, что

Таня ранена, ей оказана квалифицированная помощь и сейчас она находится на квартире профессора

Витковича.

— Надежный ли этот профессор, не выдаст он Берту? — спросил Андрей у командира отряда.

— Профессор этот — человек наш. Он уж спас от смерти многих наших партизан. Нет, он не выдаст. Но

тут другая опасность есть.

— Могут пронюхать гестаповцы? — перебил Андрей.

— Это сейчас самое страшное, — продолжал руководитель партизан. — Хотя дом профессора Витковича

пока у гитлеровцев вне подозрений, профессор более года работал у них в госпитале, и сейчас они довольно

часто приглашают его в госпиталь на консультации к своим офицерам. Виткович очень крупный специалист в

своей области. Но может совершенно случайно угодить в его дом какая-нибудь облава…

— И тогда — все! — застонал Андрей. — Что же делать?

— Надо взять Берту и вывезти сюда, в лес. И сделать это надо немедленно, сегодня же ночью.

Андрей связался по радио с полковником Сергеевым, шифровкой доложил ему обо всем и о предложении

командира отряда. Полковник приказал вывезти Таню в партизанский отряд, а потом за ними будет прислан

специальный самолет.

Эту ответственную операцию поручили Ксении и деду Морозенко Назначили им в помощь еще

пятнадцать партизан во главе с Козловцевым. Несколько облегчало выполнение задачи то, что вся группа

Козловцева была еще в городе.

С наступлением темноты группа стала пробираться в условленное место, где должны все встретиться,

куда явится также и Ксения. По городу то и дело разъезжали немецкие патрули, шныряли полицейские. На

каждом углу партизан подстерегала опасность. Каждому надо было вести себя очень осторожно. Но люди в

группе Козловцева были все опытные, смелые и решительные.

К двенадцати часам ночи все были в ч сборе в пустом сарае одного из заброшенных дворов, недалеко от

улицы, где жил профессор и где была Таня.

Партизаны вполголоса обсуждали события прошедшей ночи, ругали себя за политическую близорукость

и потерю бдительности.

— Вот паразит-то! И как это мы его не раскусили, этого предателя? — сокрушался здоровенный дядя,

саратовец.

— Пашку жалко, — сказал кто-то.

— А Клава! Вот герой настоящий! Говорят, ее заморозили в бочке и она все вытерпела, ни слова не

сказала.

— Вот ведь как подделался гад! Да его бы, подлюгу, сразу надо было повесить.

Пришла Ксения с дедом Морозенко.

Коротко посовещались. Решили идти группами. Сначала пойдет Ксения с дедом. Потом будут

пробираться еще двое. За ними будут следовать парами остальные. Определили маршрут движения.

…Ксения и дед Морозенко со всеми предосторожностями пробирались на улицу, где жил профессор,

стараясь не вызвать подозрения к этой квартире.

Влажная земля почерствела от легкого мороза; на небе загорелись звезды; тьма отступала от города,

всходила бледная холодная луна.

— От ще чортов мисяц! — ворчал дед.

— Это, дидуся, не месяц, а луна, — засмеялась Ксения.

— Хай луна, шоб ий смолой икалось!

— Но и при луне, дедуся, легче ускользнуть, чем днем. Конечно, посетить дом профессора днем было бы

удобнее, но для нас это не подходит.

На улице сзади них появилась грузовая машина.

— Неужели патрули? — произнесла Ксения.

— Щоб им на тому свити смолой икалось! Що робити? Назад неможно, бо воны нас бачили.