Поиски шкуры собаки-рыбы

С первыми лучами солнца вождь всех разбудил, нас развязали и, тщательно охраняя, повели дальше вверх по течению реки. Идти долго не пришлось; меньше чем в двухстах ярдах от нашего лагеря у берега в спокойной заводи были привязаны три длинных долбленых лодки.

Мы, должно быть, показали наше удивление и огорчение, увидев их, поскольку все рассмеялась и продолжали смеяться, пока толкали нас в лодки – меня с Питамаканом в одну, а Ворона в другую, стоявшую перед ней. Третье и самое маленькое каноэ, в котором было всего шесть человек, пошло первым и плыло впереди, выполняя, без сомнения, роль разведчика.

– Вчера вечером мы думали только о следах на земле, и оказались в дураках, – сказал Питамакан. – Мы должны были помнить о том, что сказали нам Речные Люди – что племена здесь путешествуют чаще по воде, чем по земле.

– Да, и если бы мы не развели костер, то были бы теперь в безопасности, – сказал я.

Скорость, с которой мы двигались по течению, поразила нас. Каждый из наших пленителей греб. Хотя каноэ были широкими в средней части, они были прекрасно сделаны и имели маленькую осадку. В течение дня мы прошли множество быстрин, и несколько раз каноэ проходило в такие узкие проходы среди скал или порогов, что, казалось, что невозможно пройти невредимым по этому бурлящему потоку, но гребцы вели себя совершенно спокойно и, судя по их невозмутимому виду, было очевидно, что они проходят там не в первый раз и ничего не опасаются.

В конце одной длинной быстрины мы миновали пять хижин, которые были сделаны в форме шалаша из тонких стволов длиной в двенадцать футов. Каноэ разведчиков остановилось рядом с ними и потом прошло рядом с нами, передав в наше каноэ сплетенный их травы мешок, наполненный вяленой лососиной, мелко размолотой. Каждому досталось по две горсти, и, хотя эта еда не отличалась ни хорошим вкусом , ни приятным запахом, мы с Питамаканом все же съели свои доли.

Ближе к вечеру мужчины в переднем каноэ обратились к сидевшим в задних и на какое-то время все пришли в сильное волнение; потом они в бешеном темпе стали грести, направив каноэ к западному берегу, продолжая смотреть вниз по течению и о чем-то беспокойно переговариваться. Как только каноэ пристали, нас буквально выдернули из них и повели к участку, поросшему высокой полынью, наши стражи знаками обещали убить нас, если мы попытаемся убежать или будем кричать.

Причина этого скоро прояснилась. Большая килевая шлюпка под всеми парусами появилась из-за поворота реки ниже по течению и двигалась вверх по реке. На борту было четыре или пять белых, и они небрежно посмотрели на два каноэ, которые были оставлены на берегу, и на гребцов, которые курили рядом с ними. То то, что они, казалось, не испытывали никакого опасения относительно индейцев, удивило нас. Очевидно большая война между белыми и индейцами, о которой говорили нам Речные Люди, или уже закончилась, или еще не началась. Питамакан думал, что еще не началась, и Ворон с ним согласился. Он сказал, что, если бы война закончилась, и белые победили, то этот отряд не посмел бы взять меня в плен.

Если бы килевая шлюпка прошла рядом с нами, то я бы стал кричать или другим способом попытался бы привлечь внимание команды, но она шла ближе к другому берегу реки и до нее было не меньше четверти мили. Я не могу описать, что я испытал, глядя на проплывающих мимо людей своей расы, зная, что они, без сомнения, стали бы бороться за меня, если бы знали, что я был в плену у этих негодяев.

Наконец наши пленители жестом велели нам вернуться к каноэ, причем один из них подчеркнуто грубо меня толкнул. Ворон издал гневный крик, подбежал к нему и схватил его за горло; но трое или четверо заставили его разжать руки и держали его, пока он бушевал и призывал на помощь всех богов племени черноногих. Питамакан и я сделали все, что могли, чтобы успокоить его, и скоро он прекратил свою борьбу. Когда его посадили в каноэ, он оглянулся и сказал нам:

– Я знаю теперь, что она имела в виду; там, на далекой воде, мы найдем смерть, а не шкуру рыбы-собаки.

Это новое толкование сна произвело на Питамакана чрезвычайно гнетущее впечатление, и я, несмотря на все старания в течение оставшейся части дня, так и не смог заставить его думать о чем-то еще, кроме как о нашем безнадежном положении.

Как раз перед закатом мы достигли места, где Змеиная река впадала в Колумбию. Мы ожидали видеть большую реку, но не такую огромную поток как эта, открывшаяся нам; она была шириной не меньше чем в полмили и, очевидно, очень глубокой. Змеиная река в устье была шириной в четверть мили, и на большом протяжении ее грязная вода не смешивалась с голубой чистой водой Колумбиии.