Поискун и Потаскун

– Я понял. Енот. Погорячился. Я людей потерял… Всех… А сам живой… Вот так, Енот. Непорядок.

– Вот благодаря ему и живой. Точно-точно. Я удивлен, что он тебя не бросил.

– Я понял. Был неправ. Исправлюсь…

– Горбатого могила исправит, а военного дембель, – сонно пробормотал я. – Заткнитесь и дайте незаменимому поспать.

Ромич захохотал и похлопал меня по плечу:

– Из тебя еще может получиться солдат. Енот, его наша дурь не берет. Наш фельдшер после нее бойцам ампутации делал, а они цветочки на небе считали.

-–

– Я сам, – оттолкнув руку Ромича, я вышел из автобуса. – Сам.

Начинался новый день. Первые несмелые лучи ощупывали землю, проверяя, что и как. Ряды многоэтажек ритмично покачивались из стороны в сторону перед моими глазами. Ноги подкашивались, грозя уронить ношу на асфальт. Маяком был фонарь над подъездной дверью.

– Шило ты уверен? – поинтересовался Енот, глядя на мое упершееся головой в дверь подъезда тело. – Помощь точно не нужна? Точно-точно?

– Сам, – пальцы привычно отстукивают комбинацию на кодовом замке.

Клацнул, открываясь замок.

– Енот, – окликнул я, замерев в дверном проеме. – Ты что-то забыл. Трубку.

– Здалась тебе эта хреновина, – он подошел и сунул мне в руку награду. – Ты даже не куришь. На кой она тебе?

– Вот завтра и начну, – я воткнул трубку в зубы и, меняя галсы, поплыл в сторону лифта. Сегодня штормит. С третьей попытки я таки ткнул в кнопку лифта и передо мной приветственно распахнулись двери, приглашая в мир рекламы, засохшей жвачки, откровенных признаний и неизменного запаха испражнений.

Дверь закрылась, чуть не прищемив мне нос вместе с трубкой и оставив за собой заботливые лица коллег. Слово-то какое – коллеги. Не друзья. Не товарищи. Не родственники. Не враги. Коллеги. Люди, временно оказавшиеся в одной упряжке ради какой-то цели. Когда цель будет достигнута, они перейдут в одно из вышеперечисленных состояний. Или кого-то из нас не станет. И кто-то из нас будет к этому причастен. Мы делаем то, что обычный мир пока не готов принять. Нечто вроде магии. Ну не впишешь в рамки нормальности наши путешествия. И шеф сделает все, чтобы не допустить огласки. Чтобы оставить это только для своих, избранных. Енот мне в самом начале объяснил чего стоит длинный язык.

Стенка, на которую я облокотился, оказалась дверью. И она неожиданно открылась.

Бряцая снаряжением, я рухнул на площадку. Я громко и нецензурно выразил свое мнение о вонючих лифтах, без предупреждения открывающихся дверях и неприлично твердом полу лестничных площадок.

На шум приоткрылась дверь.

– Здрасьте, баба Маша, – буркнул я, пытаясь совладать со своим балластом.

– А Мишенька, это ты, – подслеповато глянула через щель соседка. – Горе ты луковое, опять напился. Жениться тебе Мишенька надо. Хорошая девка тебя вмиг в оборот возьмет. Человеком станешь.

– А сейчас я тогда кто? – я занял сидячее положение, прислонившись к окрашенной зеленой стене. Разбитые губы напоминали о себе при каждом слове. Вот уж точно: цена слову – боль. Не помню, откуда это, но в самую точку. Военная дурь ослабевает и боль возвращает меня к реальности и это нисколько не радует. Рука привычно нащупала в рюкзаке бутылку. Анестезия.

– Алкоголик ты Мишенька, – шаркая, вышла на площадку сгорбленная старушка. – Алкоголик и дебошир. Сорняк ты. Тебя ж соседи уже прокляли до десятого колена. И милиция тебе не управа. Внучек говорит мажор ты и все у тебя куплено. И наркодилер и наркоман. Как ни приедут милиционеры, так от ворот поворот. У вас все хорошо. Мелкий дебош. Не волнуйтесь. Погорячился, мол, парень, с кем не бывает. А у них или за спиной дверь с петель сорвана или во дворе мусоровоз догорает.

Она неожиданно хихикнула, прикрывая ладошкой беззубый рот. Под глазом терял очертания старый синяк, подарок от внучка-претендента на жилплощадь.

– Ты чего, баб Маш? – я приложился к анестезии. Пару крепких глотков и боль сделала шаг назад.

– Твою рогатку вспомнила. Я белье как раз на балконе развешивала. Красиво ты ему засадил в бак, – она осеклась и деланно закашлялась.

Я с интересом взглянул на старушку. Линялый халат с райскими птицами. Стоптанные шлепанцы. Ссохшиеся крючковатые пальцы впились в перила. Из-под платка выпала прядь седых волос. Глаза были куда моложе своей хозяйки. Пытливые. Профессионально- подробно ощупывающие мое снаряжения. После недолгих поисков взгляд остановился на кобуре.

– Кому я такой нужен? – ухмыльнулся я окровавленными губами. – Алкоголик.

Бабуля пошарила в кармане и неожиданно что-то в меня бросила . Я рефлекторно упал на бок из положения сидя, уходя с линии удара, и выдернул из кобуры пистолет. Часы тренировок с Ромичем не прошли даром. Вот только выпивку расплескал.

Запрыгала по ступеням желтая монетка. Я проследил ее недолгий путь и виновато улыбнулся. Надо же. Сам не ожидал, что так отреагирую. Вот бабулю напугал пистолетом.

– Баб Маш, ты чего? Деньгами швыряешься. Меня пугаешь… – я вернул пистолет в кобуру подальше от греха.

Соседка загадочно улыбнулась: