Пойти в политику и вернуться

Кто прав, кто виноват в конфликте, определить было невозможно. Как чаще всего и бывает, страдали мирные люди и той и другой национальности. И снова – патрулирование, общение с населением, попытки предотвратить кровопролитие. В общем, многое удалось, и особой крови и жестокости тогда не было. Но именно там, в Абхазии, у нас случились первые потери. Погибли курсант Владимир Акопов и старший лейтенант Виктор Новиков, он был у меня в училище слушателем. Одному не было и 19-ти, второму исполнился 31 год.

Обстоятельства были такими. Наши изымали у бандитов оружие. Бойцы ехали в рафике, за ним – автобус с 18 курсантами под командованием старшего лейтенанта Виктора Новикова. У селения Андроу остановили «жигули» с вооруженными охотничьими ружьями людьми. Кто-то из них попытался скрыться в лесу. Старший лейтенант Новиков и курсант Акопов бросились за ними. Стреляли предупредительно, вверх. В ответ – прицельные выстрелы. Подоспевший наряд обнаружил, что Новиков погиб на месте, а Акопов тяжело ранен. Он умер по дороге в больницу. Погибших наградили орденами Красной Звезды. Мои курсанты написали о них песню, которая вошла в фильм «Огонь на себя». Кровати погибших ребят в казарме никто не занимал – на подушки положили их фуражки, поставили фотографии.

Сейчас в Очамчирском районе есть памятник курсанту Акопову и старшему лейтенанту Новикову – гранитная стела с датами рождения и смерти. А тогда слушатели второго факультета, где учился Новиков, решили ежемесячно собирать по рублю и отсылать его жене до совершеннолетия детей. У него остались две маленькие дочки. Получалось примерно по 500 рублей в месяц – большие по тем временам деньги, пенсия, которую назначили жене Новикова, была 135 рублей. Но дело даже не в деньгах, а в памяти и в отношении к семье погибшего товарища. Не знаю, сколько лет это продолжалось, но до распада СССР точно.

После возвращения из Абхазии удалось провести несколько месяцев дома. Но зная, что происходит в Закавказье, ждал новой командировки со дня на день. После событий в Сумгаите обстановка в Азербайджане и Армении только накалялась. Споры вокруг Нагорного Карабаха привели к вооруженным столкновениям, число беженцев и с той и другой стороны оценивалось в десятки тысяч. Им надо было искать новое жилье, работу, и это еще больше обостряло ситуацию. В Баку, который был самым интернациональным городом в Советском Союзе, начались антиармянские митинги под руководством Народного фронта Азербайджана, которые продолжались несколько месяцев. Армян выгоняли с работы, выкидывали из квартир, избивали. Дело шло к масштабным погромам. Из-за обострения ситуации сюда были переброшены подразделения внутренних войск. Мы с курсантами оказались в Баку в ноябре 89-го. У меня за плечами был опыт Сумгаита, Ферганы, Абхазии, и, видимо, поэтому уже через четыре дня я был назначен комендантом Ленинского района Баку. По сути, стал главой местной власти. Такие же коменданты из числа офицеров МВД и Советской армии были назначены во все районы города. Это было необходимо, чтобы предотвратить прямые столкновения азербайджанцев с армянами и как-то защитить армян. К тому времени их открыто выдавливали с работы, не принимали в больницы… Жизнь их в Баку становилась просто невыносимой. В Ленинском районе было довольно много армян, и мы старались обеспечить их безопасность. Ситуацию в общем удавалось держать под контролем. В районе находились два довольно крупных завода – кажется, машиностроительный и приборостроительный, – и особых усилий стоило следить за тем, чтобы армян не вынуждали увольняться. Глядя на то, что происходит, я понимал, что нормальной жизни у них в Баку в обозримом будущем не будет. Ну и что в этой ситуации делать? По-хорошему надо сказать: уезжайте. А как скажешь? У людей здесь все – дом, работа, могилы близких. Они должны были сами принимать эти решения и принимали. Мы помогали выезжать, доставали транспорт, обеспечивали безопасность. Это тоже было нашей обязанностью.

Обычные местные люди, независимо от национальности, относились к нам спокойно, без напряжения. Приходилось общаться и с азербайджанцами, и с армянами. Я ходил в форме, говорил по-русски – и никогда не чувствовал на себе косых взглядов. С местными чиновниками тоже находил общий язык. В хозяйственные и бытовые дела старался не лезть, но, честно говоря, заниматься приходилось всем. Пришла, например, как-то на прием женщина, жалуется, что в роддом берут только за взятку, а у нее денег нет. Азербайджанка, между прочим, никакой национальной подоплеки. Ну что мне ее, отправить к местным властям разбираться? Неудобно как-то беременную женщину по кабинетам гонять. Позвонил главврачу, дал по мозгам.

Бытовые условия были тяжелые. Антисанитария в городе страшная, вода отвратительная, проблемы с канализацией. Когда вернулся в Москву, выяснилось, что перенес гепатит. И даже не заметил. Когда работаешь без выходных, спишь по 3–4 часа в сутки плюс нервное напряжение, к себе не прислушиваешься. Ну что-то заболело, где-то кольнуло – не до того.