Пойти в политику и вернуться

В тот же день президент собирался подписать новый указ о введении чрезвычайного положения в Чечне. Министр обороны Павел Грачёв, министр по делам национальностей и региональной политике Николай Егоров и я предварительно согласовали текст. Предполагалось, что в Чечню будут введены внутренние войска, чтобы поддержать силы Временного совета. Днем Сергей Филатов принес Ельцину указ на подпись. Но министр внутренних дел Виктор Ерин не поддержал идею использования внутренних войск и, видимо, сумел убедить президента подождать еще несколько дней, чтобы прояснить обстановку. С точки зрения интересов МВД Ерин был прав, берег своих подчиненных. Но по закону именно внутренние войска должны наводить порядок на территории страны. Ведомственные интересы взяли верх. В тот день президент указ не подписал.

Ближе к вечеру Ельцин созвал заседание Совета безопасности. На нем была создана Группа руководства действиями по разоружению и ликвидации вооруженных формирований в Чечне. Руководителем группы стал Грачёв. Материалы этого заседания до сих пор находятся под грифом «секретно», что дает возможность каждому из участников вспоминать о нем по-своему. Не стану вдаваться в детали, но одно могу подтвердить: все силовые министры были против широкомасштабных военных действий.

Я гнул свою линию, предлагая и дальше работать с оппозицией. Да, не получилось, да, это наши ошибки, поменяем начальника управления, который этим занимался, но шансы еще есть. Потом свою позицию доложил Грачёв. Он прямо сказал, что армия к силовому решению не готова, и просил дать ему несколько месяцев на подготовку операции. В ответ премьер-министр Черномырдин обвинил его в трусости. Грачёв вспылил. Ельцину пришлось прервать заседание. Однозначно за военную операцию выступал Николай Егоров, который заявил, что 70 процентов чеченцев встретят армию с радостью и «будут посыпать ей дорогу мукой», остальные 30 процентов будут держать нейтралитет. Верилось с трудом.

На этом заседании решение о масштабном применении силы в Чечне принято не было. Более того, было подтверждено, что остается шанс на переговоры. У большинства членов Совета безопасности силовой вариант по-прежнему энтузиазма не вызывал, хотя никто не решился твердо сказать «нет».

Обращение Ельцина не дало результата, ситуация оставалась крайне тяжелой. 1 декабря истек срок ультиматума. В тот же день появился Указ президента «О некоторых мерах по укреплению правопорядка на Северном Кавказе». В нем гарантировалось освобождение от уголовной ответственности боевиков, не причастных к тяжким преступлениям против мирных граждан и сложивших оружие до 15 декабря.

5 декабря Грачёв, Ерин, я и руководитель Временного информационного центра Сергей Грызунов вылетели в Моздок.

Обосновались. Грачев с Ериным жили в «пьяном поезде», как его тут называли, – это, конечно, был не поезд, а штабной вагон. Когда Ерин понял, что его здоровья на жизнь в этом вагоне не хватит, ему пригнали отдельный вагон. Мы с Егоровым, который прилетел раньше, жили в бараке – делили одну комнату на двоих. Здесь говорили – «на плотине», такой у нас был позывной. Собака маленькая к нам прибилась. По ночам Николай страшно кашлял, почти задыхался, у него, как потом оказалось, был рак легких.

В начале декабря мы все еще были настроены на переговоры. Но процесс шел трудно. С представителями Дудаева не удавалось даже согласовать место встречи. Попытки договориться не прекращались, но параллельно уже планировалась войсковая операция.

6 декабря Грачёву все же удалось встретиться с Дудаевым. Однако никакого прорыва в переговорах не произошло. Грачёв прямо сказал, что Москва готова к применению войск. Дудаев ответил: «Значит, война».

7 декабря мы вернулись в Москву, чтобы доложить обстановку президенту. В тот же день состоялось еще одно заседание Совета безопасности. Николай Егоров был назначен «главным по Чечне» – полномочным представителем президента по республике в ранге вице-премьера. Егоров был родом с Северного Кавказа, и считалось, что он хорошо понимает местные особенности. Человек он был смелый и жесткий. С момента его назначения Грачёв, Ерин и я находились «под Егоровым».

В промежутке между заседаниями 29 ноября и 7 декабря Ельцин разговаривал с каждым из нас по отдельности. Мне тоже позвонил, я говорю: «Борис Николаевич, да мы не боимся, просто надо подготовиться». Еще Грачёва пытался защитить: «Паша не трус. Но понимаете, это не Афганистан, это же наша страна, наши люди». По разговору я понял, что Ельцину тоже очень не хочется идти на силовой вариант. Ну, не был он главным инициатором, хоть убей. Но он, как и все мы, понимал, что проблему Чечни надо решать.

И вот 7 декабря все проголосовали за ввод войск, кроме министра юстиции Калмыкова. Правда, он сделал это молча, и руку, когда голосовал против, поднял так, что никто не заметил. Ельцин попросил нас всех поставить под решением Совбеза свои подписи. Поставили. После заседания мы сразу же вернулись в Моздок.