Пойти в политику и вернуться

Все последующие дни военное противостояние усиливалось. Сторонники Дудаева не собирались отступать. Стало ясно, что армия не справляется со своими задачами. Грачёв решил сменить командующего объединенной группировкой Алексея Митюхина. Было объявлено о его болезни. Но возникла серьезная кадровая проблема. Несколько генералов отказались занять эту должность. Заместитель министра обороны Борис Громов, командующий сухопутными войсками Владимир Семёнов, его заместитель Эдуард Воробьев. При этом только Воробьев сразу же подал рапорт об отставке. Остальные продолжали служить. Тогда всплыла кандидатура генерала Анатолия Квашнина, которому и была поручена операция. Квашнин был решительный, в отличие от других, сразу сказал: да! Он был из двухгодичников – офицеров, которые призывались на два года после обучения на военных кафедрах гражданских вузов. Помню нашу первую встречу. Квашнин приехал в Чечню еще в советской генеральской красной фуражке и сразу стал энергично всеми руководить. Я еще подумал: господи, я вроде военный человек, но временами вообще не понимаю, о чем он говорит… Идея штурмовать Грозный с помощью танков не встретила у него возражений. Я ему говорю: «Толя, ты что, спятил? Мы же в Будапешт в 1956 году входили на танках, знаешь, чем кончилось?» Я, хотя и заканчивал военно-политическую академию, все-таки военное дело знал. У нас шутили: в академии три года учат воевать, а один год – думать. А если всерьез, то именно думать и учили. Кстати, в 99-м году эту ошибку с танками Квашнин не повторил. Грозный сначала отутюжила авиация. Правду сказать, от города вообще ничего не оставили – руины. Тоже решение так себе. Но идеальным оно, наверное, и быть не может, когда ведешь боевые операции против граждан своей страны на своей территории.

А тогда ситуация складывалась скверная. Блокады Грозного не получилось. Ельцин нас торопил. Международное сообщество, которое сначала отнеслось к действиям России вроде бы с пониманием, начало нас, как и предсказывал Козырев, поддавливать: скорее заканчивайте военные действия.

29 декабря Дудаев прислал Ельцину очередную телеграмму. «Еще раз заявляю и подтверждаю готовность лично возглавить переговоры с российской стороной на уровне Черномырдина. Для ведения переговоров на любом другом уровне подготовлены правительственные делегации. Готовы приступить к переговорам».

По поручению Ельцина в Грозный поехал я. Это была моя первая встреча с Дудаевым, выше я о ней уже писал. Дудаев производил впечатление одержимого человека. Он считал себя мессией, ну и вел себя соответственно. Разговаривать с ним было очень трудно. На все аргументы отвечал одно: «С нами Аллах». Мне показалось, что он был не вполне адекватен. На мои аргументы не реагировал, на контакт не шел, было вообще не очень понятно, зачем он предлагал переговоры. Результат был нулевой.

* * *

30 декабря я все еще был в Моздоке. Ерин с Грачёвым, зная, что я против штурма, решили меня отодвинуть от операции – может быть, к лучшему, на моей совести этого безумного штурма нет. Сказали мне: «Нас срочно вызывает Ельцин в Москву». Мы с Егоровым их проводили, руки пожали, самолет вроде начали отгонять на взлетную полосу, а мы вернулись на нашу базу – «на плотину». Звонит Ельцин: «Где Грачёв?» – «Борис Николаевич, у вас на совещании, вы же его и Ерина вызвали». – «Вы, Сергей Вадимович, не владеете обстановкой», – и кинул трубку. Я звоню, вызываю своего начальника военной контрразведки, он тесно работал с Грачёвым, спрашиваю: «Где Грачёв?» Мнется. Говорю: «Я сейчас звоню Ельцину, и вы будете уволены немедленно, если не доложите мне, где Грачёв». – «Сергей Вадимович, меня Грачёв просил…» Я обрываю: «Вы кому подчиняетесь?» Ну признался: так и так, никто никуда не улетел, отъехали и сидят в вагоне. Оттуда «из вагона» и был отдан приказ штурмовать Грозный. Если бы не влезли тогда на танках, все было бы по-другому: и город был бы цел, и крови бы не было, и мы бы Дудаева дожали. Масхадов потом в разговоре со мной это подтвердил: все было на грани. Танками города не берут. Как Грачёв, профессиональный военный, одобрил это – загадка. Но когда мы с ним разговаривали накануне штурма, он был уверен, что возьмет город, и уже готовился стать маршалом. Просто какое-то общее помешательство.

31 декабря утром начался штурм. Вечером я поздравлял личный состав с Новым годом. Уже всем было ясно, что в Грозном мы обосрались. Всем, кроме, кажется, Квашнина. Толя мне заявил: «Мы тут все задачи выполнили, где «Альфа», где спецназ?» Я говорю: «Какой спецназ? Ты с ума сошел? Это же войсковая операция». Альфовцы, кстати, к нам прилетали, я их отправил назад, они в войсковой операции, которую уже спланировали, были абсолютно не нужны.