Пойти в политику и вернуться

Мы договорились об оказании серьезной военной помощи Альянсу. Вернувшись в Москву, доложил о результатах Черномырдину, Ельцину написал докладную записку. В общем, все признали итоги моей работы успешными. Действительно, потом еще несколько лет наши отношения с Северным альянсом развивались в правильном направлении. До тех пор, пока в 2001 году не погиб Масуд. Его убили террористы, которые под видом журналистов пришли к нему якобы на интервью, взрывчатка была в камере.

Но тогда, в 96-м, Северный альянс при поддержке России добился многого, став серьезным противовесом талибану. Масуду и его союзникам удалось взять под контроль почти четверть территории Афганистана. И эта территория граничила с Таджикистаном.

Через некоторое время после командировки в Афганистан мне предложили новую должность.

Нескучное министерство

В конце июня 1997 года позвонил Владимир Путин – как ленинградцев, нас связывали не близкие, но вполне товарищеские отношения. Он тогда был начальником контрольного управления президента. Спрашивает: «Ты где?» Отвечаю: «В Белом доме». – «Выйди, прогуляться надо». Вышел, прогуливаемся. «Слушай, а если тебя министром юстиции?». Говорю: «Неожиданно. Хотя, с другой стороны, я доктор юридических наук…» – «Хватит тебе бумажки перебирать». Спрашиваю: «Черномырдин в курсе?» – «Он тебе завтра сам скажет». Действительно, на следующий день с этим же предложением мне позвонил уже Виктор Степанович. Министр юстиции Валентин Ковалёв попал тогда в сомнительную историю. Его отправили в отставку, возбудили уголовное дело за хищение средств общественного фонда при Минюсте.

Я согласился сразу, хотя понимал, что Министерство юстиции у нас совсем не ключевая позиция. Наоборот. Не зря же должность министра отдали коммунисту Ковалёву. Тогда от этого ведомства ничего не зависело. 2 июля 1997 года вышел на работу. Все оказалось ожидаемо: какая-то юридическая контора не очень высокого уровня, даже визуально – везде пыль и грязь.

Как только я вступил в должность, пригласил на разговор Ковалёва. Успокоил его, сказал, что не собираюсь публично оценивать его работу. И ни одного плохого слова о нем не сказал, хотя журналисты пытались меня раскрутить на критику. Напрасно. Зачем говорить резкости в адрес человека, у которого и без того проблем хватает. Никогда не понимал этой манеры бить лежачего.

Реформировать министерство мне никто не мешал. Не исключаю, что просто никому в голову не приходило, что внутри малозначащего в российской системе управления министерства может происходить что-то существенное. Ну сел Степашин в кабинет министра, перебирает бумажки, ради бога. А когда увидели, как изменился статус и характер работы Минюста, вмешиваться в процесс было поздно, система сложилась. Мне очень помогали Юрий Батурин и Михаил Краснов, которые работали тогда помощниками президента.

Когда мы начинали реформы, на ключевых позициях были люди Ковалёва. Я сразу понял, что надо собирать новый состав. Прежним сотрудникам сказал честно: «Извините, ребята, но я с вами работать не буду». Они все поняли и написали заявления об уходе. Все прошло спокойно. Ну разве что во время моей первой коллегии был звонок: в министерстве якобы заложена бомба. Я понял, коллеги решили «козу показать». Участники коллегии задергались, собрались на выход, я им говорю: «Продолжаем работать. Пускай приходят те, кому положено, приводят собачек, проверяют помещения, а мы остаемся на рабочих местах». Поддался бы панике – нас бы еще много раз гоняли. А так больше с угрозами не звонили. Поняли – нет смысла.

Занялся перестройкой работы министерства. Прежде всего надо было сформировать команду. Для этого – провести консультации. Пригласил всех бывших министров юстиции, к которым относился с уважением. Прежде всего двух еще советских министров – Владимира Ивановича Теребилова, он с 1989-го работал на юрфаке МГУ, и Вениамина Фёдоровича Яковлева, к тому моменту председателя Высшего арбитражного суда РФ. Оба – прекрасные юристы. Мне было важно выслушать их мнение не только о людях, но и о месте Министерства юстиции в системе управления. Потом с этой же целью собрал своего рода клуб бывших российских министров юстиции. Постепенно складывалась и команда, и концепция работы.