Пойти в политику и вернуться

А потом из МВД ушел Куликов, и мне позвонил руководитель президентской администрации Валентин Юмашев: «Кого ты видишь в должности министра?» Говорю: «Владимира Васильева. Он профессионал». Через неделю перезванивает: «Нет, он под Лужковым ходит – не годится». Я попытался его разубедить: «С чего ты взял? Он никакого отношения к Лужкову не имеет». Реакция Юмашева была неожиданной: «Президент решил, что министром будешь ты».

Честно говоря, менять работу мне не хотелось. Реформа Минюста в самом разгаре, работать интересно, все получалось, перспективы были отличные. Но я, конечно, понимал, что назначение в МВД – это серьезное повышение, да и дело это было мое.

18 марта 1997 года состоялась формальная встреча с Ельциным, и я начал работать в МВД. Любопытно, что в этот же день семь лет назад я стал народным депутатом России, с чего, собственно, и началась моя политическая биография. Вот такое совпадение.

Главный милиционер

Работу в МВД я вспоминаю с удовольствием. Было ощущение – будто домой вернулся. Занимался своим делом, которое знал, собрал команду отличных профессионалов и всего за год многое успел сделать. Мне повезло – я пользовался полной политической и человеческой поддержкой президента. Каждую неделю я приезжал к нему с докладом. Иногда он неожиданно вызывал к себе: «Вы где? Заезжайте». Это значило, что есть какой-то оперативный повод для разговора. Очень часто звонил по телефону рано утром, чтобы обсудить текущие дела. Бывало, что будил меня часов в шесть и даже в пять (Ельцин всю жизнь вставал очень рано). Но я-то возвращался домой поздно, засыпал около часа, так что мне этот ритм давался непросто. Как-то, помню, отмечали мой день рождения, посидели с друзьями, выпили, разошлись очень поздно, только задремал – звонок. Ельцин. Кажется, я даже толком не проснулся. Утром обнаружил, что вообще не помню, о чем говорил с президентом. Позвонил Татьяне, его дочке. Говорю: «Не заботитесь вы о Борисе Николаевиче, он вообще у вас не спит». Слово за слово, выяснил, что от меня хотел президент. Оказывается, он был недоволен тем, что я завизировал проект его указа о создании народных дружин. Тут я уже вспомнил его слова: «Зачем нам эти дружинники, они же потом с нами начнут воевать».

У нас сложились по-настоящему доверительные отношения. Всех заместителей, которых я предлагал, президент влёт назначал своими указами. Если я представлял кого-то к награде или званию, тоже вопросов не возникало. А начальников УВД, академии, других высших учебных заведений я вообще утверждал собственными приказами. То есть у меня были огромные полномочия. Традиционно близкими оставались отношения с Виктором Черномырдиным, в правительстве которого примерно в это время появились два новых первых заместителя – Борис Немцов и Анатолий Чубайс, их тогда называли «младореформаторами». В марте 1998-го совершенно неожиданно для меня президент отправил Виктора Черномырдина в отставку с поста премьера. Меня это очень расстроило, хотя я по должности подчинялся напрямую президенту, а не премьеру. Назначение на место Черномырдина совсем молодого и по аппаратным меркам совсем не опытного Сергея Кириенко тоже вызывало удивление. У меня, возможно, в меньшей степени, чем у других. Меня когда-то с Кириенко познакомил Немцов, и он произвел на меня очень хорошее впечатление – грамотный, энергичный, хладнокровный, умеющий просчитывать варианты и принимать рациональное решение. Все эти качества Кириенко сполна и проявил на посту председателя правительства. Ему просто не повезло – после дефолта, в котором он точно не был виноват, президент отправил его в отставку.

Позже я получил такую же безоговорочную поддержку от Евгения Примакова, который в сентябре 1998-го занял пост премьер-министра. И это тоже очень мне помогало в работе.

А вот с моим предшественником на посту министра у меня оставались непростые отношения. Но подчеркну, это были не личные, а, как и раньше, чисто профессиональные разногласия. Мы с Анатолием Куликовым неодинаково оценивали роль и место МВД в системе власти, да и сам характер милицейской работы, что в очередной раз проявилось, когда я начал формировать новую команду.

Куликов всегда был тесно связан с войсками, и все ключевые позиции при нем занимали «войсковики» – те, с кем он прежде служил. Меня, исходя из моего опыта, тоже можно было назвать «войсковиком», но я всегда исходил из того, что задачи милиции – достаточно сложные, и был уверен, что для их решения нужны люди с особыми профессиональными навыками. Тут главное не бегать в бронежилете по плацу, демонстрируя боевые приемы. Милиция – это прежде всего умная оперативная работа и контакт с людьми.

Исходя из этого, я и подбирал людей в министерство. Пригласил самых сильных людей из милицейских – Владимира Васильева, Владимира Страшко, Петра Латышева, Владимира Рушайло, Владимира Колесникова, Валерия Фёдорова… Договорился с каждым из них буквально в течение недели.