Поющие в коровнике

– Иван? – заговорил он, услышав голос Белугина. Кстати, тот так громко орал, что и мы все слышали. – Что у тебя там за шум? Ага… – стало чуть потише, видно, майор прикрыл дверь или сам отошел в сторону, – да вот, звоню. Не из пещеры, там связь не работает… Да не сам я вышел, нашлись люди добрые, спасли, вытащили меня… Девушка тут у них главная… Да не извиняйся, верю, что приказ адмирала… Угу, собирался ты утром… Там, знаешь, каждый час за год идет… Домой не поеду, потому и звоню. Мне бы пересидеть где-нибудь, пока ситуация не разъяснится… Угу… буду… Евдокии Андреевне велено привет передать и полное восхищение, – сообщил он, отдавая Слону мобильник.

– Нужно мне его восхищение, – пробурчала я, видя, что Слон и так уже обиделся, что не его, а меня назвали главной, – из восхищения шубу не сошьешь, лучше бы помог материально…

Выяснилось, что Леониду Борисовичу велели ехать на конспиративную квартиру и сидеть там тихо, пока ему не скажут, что все в порядке. Квартира находится неподалеку, на Заозерной улице, его там уже ждут.

Кирилл мрачно хрюкнул, уставившись в окно.

– Зря вы, Кирилл, на меня волком смотрите, – сказал Леонид более твердым тоном, – я ведь и сам едва спасся. И если бы знал, что так получится, не стал бы эту кашу заваривать. А ребята погибли случайно, вы же сами рассказывали.

– Да, а вы-то спаслись…

– А сам-то? – не выдержала я. – Или тебе легче было бы, если бы и он там, в пещере, умер? Теперь еще мать свою упрекать будешь, что она тебя спасла? Дурак какой!

– Высади меня здесь, я дальше не поеду! – буркнул Кирилл.

Родион молча притормозил, Кирилл вышел не попрощавшись.

Дом был самый обычный, пятиэтажный, сталинский, в меру запущенный, домофон отсутствовал. Дверь нужной квартиры открыли не спрашивая, видимо, нас ждали. На пороге стоял мой старый знакомый – усатый Дроздов. Или Голубев. Только сейчас он был совсем без усов, очевидно, усы ему полагалось носить только на задании.

– Привет! – оживилась я. – Как там майор? Приказ адмирала выполнили?

Он поглядел сердито и пробурчал что-то типа: «Не твоего ума дело…»

Потом он провел нас по квартире. Там было пусто, темновато и неопрятно, чувствовалось, что никто в этой квартире не живет и не занимается ею. Впрочем, не мне бы говорить, у меня самой в квартире полный кавардак.

Спальни не было, в одной комнате имелся продавленный диван, которому Леонид Борисович чрезвычайно обрадовался: поспишь, мол, на голой земле – и раскладушке рад будешь!

От ванны с отбитыми краями он пришел в полный восторг, и тут я его вполне понимала. И наконец, в кухне поджидали нас простой эмалированный чайник и газовая плита. Холодильника не было.

– Вот, – Дроздов скрипнул дверцей доисторического буфета, – чай цейлонский в пакетиках, сахар растворимый, баранки…

– Баранки? – возмутилась я. – Человек три дня толком не ел, а они ему баранки пихают! Нормальных продуктов не могли закупить?

– Не положено! – вызверился Дроздов. – Тут тебе не гостиница, а конспиративная квартира!

– Не волнуйтесь, Дуся, – Леонид Борисович погладил меня по руке, – мне сейчас, кроме чаю, ничего не нужно. Пить хочу – умираю!

Я поняла намек и занялась приготовлением чая. Чашки были самые простые, белые, без ручек, с казенной фиолетовой печатью «Хозотдел ВМФ», а внизу был нарисован трехмачтовый кораблик. Тоже мне конспиративная квартира!

Сообщив нам последние инструкции, Дроздов с облегчением направился в прихожую.

– Евдокия Андреевна! – официальным голосом позвал он. – На минуточку… Ты извини, что я с тобой так по-хамски разговаривал, – тихим голосом сказал он в полутемной прихожей, – ты молодец, классная девчонка, ничего не боишься!

Неожиданная похвала была приятна.

– Ты тоже извини меня, Дроздов, – растрогалась я, – я не хотела тогда с корытом… это случайно вышло…

Он вдруг обнял меня и приник к моей щеке. Я удивленно отстранилась – это уже лишнее!

У Леонида Борисовича вид был очень усталый. Мало сказать – усталый, просто измученный. Но я тем не менее не оставила его в покое. Дождавшись, когда он выпьет вторую чашку чая, я уставилась на него в упор и заявила:

– Как хотите, Леонид Борисович, но я не успокоюсь, пока вы не расскажете целиком всю эту историю, которая привела вас в пещеру. Всю историю о затонувшем корабле, о золоте, о его поисках. Я – женщина, а женское любопытство – это страшная сила. Пока я не узнаю все в подробностях, я не смогу ни спать, ни есть.

– Ладно, – вздохнул Варшавский, пододвигая мне чашку. – Подлейте еще чаю… я вам очень признателен, Дуся, если бы не вы – не видать бы мне дневного света… а учитывая то, что Малюта с Амалией погибли, а, кроме них, никто не знал, где я нахожусь, – меня вообще ждала мучительная смерть. Так что я ваш вечный должник, и ваша просьба для меня – приказ. Итак, слушайте…