Поющие в коровнике

Для Леонида Борисовича Варшавского эта история началась с того дня, когда, занимаясь подготовкой архивных документов, связанных с участком акватории Финского залива, где планировалось начать работы по прокладке подводного кабеля, он среди старых бумаг случайно обнаружил доклад мелкого чиновника вышестоящему начальству. Доклад этот относился к самому началу восемнадцатого века, и Варшавский с большим трудом сумел его разобрать. Устаревшие буквы, незнакомые слова, выцветшие чернила – все это усложняло понимание документа. Однако когда он преодолел все эти трудности и осознал суть доклада, руки его затряслись от волнения. Леонид Борисович понял, что он обнаружил ключ к сокровищу.

Скромный служащий, незаметный сотрудник проектного института, тихий архивный работник в одну минуту превратился в авантюриста и кладоискателя. Он почувствовал запах приключений, волнующий аромат моря, услышал грозный рев шторма, треск ломающихся мачт, крики гибнущих людей.

В детстве, как и все его сверстники, он зачитывался «Островом сокровищ», «Графом Монте-Кристо», «Копями царя Соломона» и другими книгами о кровожадных пиратах и несметных сокровищах, и теперь все эти приключения словно разом ожили в его душе.

Варшавский начал собственное расследование обстоятельств кораблекрушения трехсотлетней давности. Все свободное время он посвящал поискам в архивах и библиотеках. Благо семьи у него не было, а свободного времени хватало с избытком.

И его упорные поиски понемногу начали приносить свои результаты.

Первое открытие Леонид Борисович сделал в публичной библиотеке. Среди старинных томов он нашел хорошо сохранившуюся книгу, изданную в Санкт-Петербурге в 1772 году под заглавием: «Журнал, или Поденная записка государя императора Петра Великого с 1698 года до заключения Нейштадтского мира». В этой книге, среди подробного описания событий Северной войны и осады Нарвы, имелось краткое упоминание о том, что армии на несколько месяцев задержали жалованье.

«Даже и самому господину фельдмаршалу графу Шереметеву не плачено жалованье за целый год, и все по причине прискорбного того крушения».

Зацепившись за слова о «прискорбном крушении», Варшавский продолжил поиски в архиве Адмиралтейства. Сюда он получил доступ благодаря своей службе в проектном институте, занятом разработками в балтийской акватории, а также благодаря своим знакомствам среди архивных работников.

Поиски в Адмиралтействе были долгими и упорными, но в результате он нашел среди архивных документов упоминание о двухмачтовой шняве «Вепрь» и о том, что этот корабль погиб во время шторма в Финском заливе.

Однако ему нигде не удавалось найти подтверждение того, что «Вепрь» действительно перевозил золото для размещенной под Нарвой армии.

Тогда, заручившись нужным письмом в своем институте, он отправился в Главный исторический архив, где запросил документы Государственного казначейства, касающиеся начала восемнадцатого века.

И здесь его ждала огромная удача.

Он нашел официальную бумагу, в которой некоему поручику Карлу Гарменсу с солдатами поручалось доставить на шняву «Вепрь» двести тысяч ефимков золотом «для уплаты жалованья господину фельдмаршалу Шереметеву и его подчиненным». Здесь же был подшит подлинный рапорт поручика Гарменса о надлежащем исполнении приказа и расписка корабельного чиновника, под свою ответственность принявшего деньги на борт шнявы.

Таким образом, имелось документальное подтверждение, что на шняве «Вепрь» действительно перевозили огромную сумму золотом и что корабль с драгоценным грузом потерпел крушение по пути к месту назначения в Финском заливе.

Теперь необходимо было установить точное место кораблекрушения.

В записке чиновника, с которой и начались поиски, это место было указано, однако, когда Варшавский попробовал найти обозначенные координаты на подробной карте Финского залива (благо такие карты у него по долгу службы имелись), он с удивлением обнаружил, что координаты места кораблекрушения находятся… на суше, в трех километрах к югу от поселка Лебяжье, и что в точности на этом месте в наше время расположен коровник, принадлежащий совхозу «Светлый путь».

Казалось бы, расследование зашло в тупик.

Но Варшавский не сдался, не сложил руки.

Он поговорил с сотрудником другого отдела, занимавшимся вопросами исторической картографии.

– В начале восемнадцатого века моряки пользовались другими картами, – начал тот объяснять Леониду Борисовичу. – Тогда уже были в ходу карты, построенные по проекции Меркатора… то есть по цилиндрической равноугольной проекции.

– Нельзя ли попроще! – взмолился Варшавский.

– Можно, – кивнул картограф. – Если совсем просто – тебе нужно найти поправку, которая позволит определить нужное место на современной морской карте. Для карт того периода эта поправка составляет примерно четыре минуты широты и две с половиной минуты долготы, причем каждая минута широты равняется одной морской миле, то есть 1852 метрам…

– Спасибо, это я знаю! – Варшавский поблагодарил картографа и вернулся к своим вычислениям.