Пока бьется сердце

Незадолго до защиты дипломного проекта в марте 1928 года Резунова, Розенеля и меня вызвали в Революционный Военный Совет СССР. Там за разработку прицела [57] каждому вручили грамоту и ценный подарок. Я получил часы «Омега», которые безотказно работают до сих пор.

Чтобы больше не возвращаться к изобретениям, сделанным в период учебы в академии, упомяну еще об одном - об авиаконтейнере для почтовых голубей, который был создан в соответствии с условиями официально объявленного конкурса.

Главным «голубиным консультантом» в период создания контейнера был мой однокурсник Сергей Федорович Смирнов, державший голубятню в одной из башен Петровского дворца.

Жюри конкурса присудило моему проекту первую премию, и мы с Сергеем торжественно отметили это событие…

Больше я не принимал участия в конкурсах - времени совершенно не было, приближался день защиты диплома. Но перед дипломной работой предстояло еще окончательно выбрать специальность, от этого зависело, куда ехать на практику.

Я решил специализироваться по военно-морской авиации. Большую роль в этом сыграло и то, что я провел детство и юность у моря. На курсе выбравших эту специальность оказалось несколько человек. Практику мне предстояло проходить в Севастополе, в воинской части гидроавиации и на кораблях Черноморского флота.

Изучая материальную часть гидросамолетов, мы участвовали во всех работах, связанных с их эксплуатацией. Одна операция особенно заинтересовала меня. Гидросамолет вытягивают из воды на берег и затем доставляют в ангар на специальных тележках. Но даже при самой незначительной волне донная часть лодки гидросамолета бьется о тележку и повреждается при этом. Я предложил такую конструкцию тележки, которая исключала возможность повреждения донной части гидросамолета во время подобной операции.

Мое предложение было одобрено инженером части, а впоследствии Комитет по делам изобретений выдал на него авторское свидетельство.

Изучив материальную часть гидросамолетов, мы в соответствии с программой перешли к полетам на них.

Самый первый полет мне довелось совершить на самолете типа «Савойя». Я сидел в кабине рядом с пилотом и отлично видел весь процесс взлета. [58]

На малом газу летчик вывел машину на участок старта, дал взлетные обороты мотору, гидросамолет вышел на редан и заскользил по гребешкам волн, получая при этом удары по донной части своей лодки. Впечатление было такое, будто мчишься по плохо мощеной дороге. Потом удары стали слабее, реже, море под нами опустилось, и начался полет. Только пенистый след на воде напоминал о том, что взлетел гидросамолет. На нашей машине мотор был снабжен винтом толкающего типа, и кабина располагалась перед мотором, поэтому шум в кабине был незначительный, можно было даже разговаривать с летчиком. Около двух часов мы летали над Крымом, прежде чем пошли на посадку.

Сразу после полета я отправился на Графскую пристань. Там нас с Олегом Земским ждал катер с крейсера «Профинтерн», на котором обоим предстояло проходить морскую практику.

Тепло встретили нас на крейсере. Помощник командира корабля сообщил, что завтра будет производиться артиллерийская стрельба по мишеням высотой в несколько метров и что нам разрешено находиться на палубе крейсера во время учений.

Это было грандиозное зрелище. «Профинтерн» проходил мимо мишени на заданной дистанции и скорости, давая залпы из нескольких тяжелых бортовых орудий. После каждого залпа мы потом долго ощущали качку. Неожиданно в одном из орудий произошел замедленный выстрел, и орудие при откате так сильно ударило матроса, что он упал и покатился по палубе. К моему удивлению, матрос почти сразу вскочил и снова кинулся к орудию, однако подоспевшие санитары уложили его на носилки и унесли в корабельный лазарет. Этот неприятный случай, разумеется, не входил в программу учений, но для нас с Олегом он создал иллюзию настоящего морского боя.

После практики на крейсере нам предстояло перейти в «другое ведомство» - на подлодку. Хотя мы недолго пробыли на «Профинтерне», но с грустью расставались с экипажем.

Катер доставил нас с Олегом на канонерскую лодку «Красный Аджаристан», которая вскоре отправилась в Ялту. Здесь, в Ялте, нас с Олегом Земским разъединили: меня взяли на одну подлодку, а его на другую. [59]

Практика проходила разнообразно. Особенно тянуло меня к перископу. Когда верхняя его часть находилась над поверхностью воды, мне показывали, как ведется прицеливание по кораблям противника при торпедометании из подлодки (на нашей подлодке было четыре торпедных аппарата). Не менее интересно было глядеть в перископ, когда он полностью погружался в воду. Это было очень необычное зрелище: вода казалась голубовато-зеленой, а от движущейся лодки во все стороны струями тянулись пузырьки. Создавалось впечатление, будто лодка не плывет в воде, а летит в воздухе.

Большую часть времени мы находились в море. А когда подлодка пришла в Севастополь, для меня начался последний вид военно-морской практики - торпедометание с торпедных катеров.